Странный генерал
Шрифт:
Вдруг какие-то крики и ругань послышались из оврага неподалеку от рощицы. Каамо приник к стволу дерева. Несколько англичан и кучка негров с ружьями за плечами – это были басуто – волокли пушку. Гневными окриками их подгонял сержант.
Удача шла навстречу Каамо. Сдернув с себя рубаху и сунув ее в мешок, он вышел из рощи и направился прямо к пушке.
– Толкайте, толкайте же, черт вас возьми! – орал сержант; пот ручейком стекал из-под его каски.
Чернокожие парни и так старались изо всех сил, но пушка завалилась
– Давайте помогу. – Каамо навалился на колесо, пушка подалась вперед и выскочила из рытвины.
– Вот так, – удовлетворенно сказал сержант и снял каску. – Передохните… А ты откуда взялся, парень? – подошел он к Каамо.
Все… От этого разговора будет зависеть все.
– Я взялся из этой вот рощи, господин офицер.
«Офицера» сержант пропустил мимо ушей.
– Как ты туда попал? Кто тебя пропустил?
– О, я уже не первый раз прихожу сюда. Я собираю зеленые манго, тетушка отваривает их и готовит лекарство. Моя тетушка очень больна, господин офицер, у нее…
– Плевал я на твою тетушку! Откуда ты взялся? Где живешь?
– Я живу у господина Лоуренса.
– Что еще за птица? Каамо сделал большие глаза:
– Господина Лоуренса знают многие, сэр. Он большой торговец в Ледисмите. Только сейчас моего господина нет в городе, он уехал в Дурбан, а меня и тетушку оставил, чтобы мы присматривали за домом.
– Зачем ты врешь мне, парень? Ведь я же знаю, ты бурский шпион… Ну, отвечай!
Ноги у Каамо начали противно дрожать. Он сложил руки на груди:
– Господин офицер, я никогда не позволяю себе врать, особенно белым. Ведь легко можно проверить, что я говорю правду, только правду.
– А я и проверю. Ты как думаешь? И смотри, если хоть каплю соврал, болтаться тебе на веревке… А ну, ребята, берись, покатили дальше!
Натужно покряхтывая, чертыхаясь, пыхтя, они всё катили и катили тяжелое, неповоротливое орудие, миновали овраг, пересекли первую линию траншей и наконец втолкали пушку в специально отрытый окоп между первой и второй линиями. Артиллеристы остались у орудия а сержант с неграми направился в город. Неуклюжий, хмурого вида молодой басуто с ярким платком на шее молча сунул Каамо горстку жевательного табака. Каамо не жевал его, но отказаться от подарка было неудобно и неосторожно – он неумело засунул зеленовато-бурые листья за щеку.
Сержант все косился на него, но молчал. Каамо незаметно осматривался. Они шагали по широкой, прямой улице с развороченной и засохшей после дождей грязью. Она была безлюдна, лишь кое-где попадались солдаты. Пушек нигде не было – значит, все на передовых линиях. На большом плацу два офицера и несколько улан в шлемах с белыми султанами осматривали лошадей. Офицеры спорили о чем-то. До Каамо донеслось:
– Раньше
Каамо обернулся, и в это время повернул к нему голову сержант. Подозревает!
– Очень хорошие лошади, – сказал Каамо.
Хмурый с платком на шее насмешливо хмыкнул:
– Из-за этих «очень хороших» мы и таскаем пушки на себе.
Они подошли к казарме – приземистому кирпичному зданию, над которым повис полосатый красно-синий флаг.
– Постой-ка, парень, – сказал сержант Каамо.
И в это время из казармы выскочил низкорослый плешивый солдатик и закричал:
– Сержант Коллинз, быстро к лейтенанту!
Сержант топтался в нерешительности.
«Пронесет? Не пронесет?»
– Джонни, – повернулся Коллинз к негру с платком, – ты слышал, что плел мне этот парень?
Хмурый кивнул.
– Дойди с ним до дома Лоуренса, посмотри и, если парень что-то соврал, тащи его сюда, а побежит – стреляй.
– Сделаю, сержант…
Теперь они шагали вдвоем.
– Слушай, Джонни, – решился заговорить Каамо, – а почему все-таки пушки на себе, а не на лошадях? Что у них с ногами?
– Меня зовут не Джонни. Этот дурак сержант так всех называет. Меня зовут Сеетане.
– А меня – Каамо.
– Чей танец ты танцуешь?
– Крокодила.
– Я тоже. – Улыбка тронула сумрачное лицо Сеетане.
«Эге, может, мы с тобой уладим все миром», – подумал Каамо и сказал:
– Слушай, брат, у меня есть деньги. Ты не хочешь выпить чего-нибудь?
Сеетане остановился. Видно, решить такую задачу на ходу ему было трудно. Он погладил ладошкой по груди:
– Я знаю одно местечко, где можно купить выпивку… Но что мне скажет потом сержант? И откуда у тебя деньги?
А выпить-то ему явно хотелось. Каамо широко, дружески улыбнулся:
– Деньги я заработал. И сержант не будет тебя ругать, скажешь, что угостила моя тетушка.
– О, правильно, тетушка! Это ты хорошо придумал. Тогда идем.
Все же он был глуповат, этот Сеетане…
Городу, видать, приходилось туго. Ближе к центру не стало многолюднее. Очень часто попадались заколоченные дома. В каком-то переулке свора отощавших собак с остервенением рвала труп лошади. На улицах стояла удушливая вонь – пахло гнилью и карболкой. От всего веяло запустением и бесхозяйственностью.
В маленькой покосившейся лавчонке в стороне от главной улицы они купили бутылку виски. Поторговавшись, хозяин – сморщенный одноглазый мулат – отрезал им кусок солонины и дал сухарь.
Найти уединенное место было не так уж трудно. В нескольких шагах от лавчонки начинался большой сад, окружавший покинутый хозяевами дом. Приятели перемахнули через забор и оказались под тенью грушевых деревьев авокадо. Отойдя от ограды, они уютно расположились на полянке, обрамленной декоративным вереском.