Странный мир (сборник)
Шрифт:
— Благодарю.
— С хлебом или без? — спросил я, нарезая колбасу.
— Лучше без.
— Скажите, а на мышей вы охотитесь? — поинтересовался я, ставя перед ним блюдечко с мелко нарезанной колбасой.
— Что вы, Вася, это же негуманно, — возразил Сократ, принимаясь за еду.
Покончив с колбасой, он еще раз поблагодарил меня и стал умываться.
Должен сказать, что к котам я отношусь без особой симпатии. Но Сократ был удивительно порядочным и благовоспитанным котом. Я с сожалением подумал о том, сколь однобоки наши знания. Занимаясь одним кругом вопросов, мы оказываемся полными профанами во всех прочих
Тут я хлопнул себя по лбу. В комнате находился мой корреспондентский магнитофон. Трудно сказать, как все может обернуться дальше, но иметь пленку, содержащую интервью с говорящим котом, никогда не помешает. В конце концов, ее можно будет использовать даже для радиопередач «Люби и знай свой край…».
Я торопливо поставил новую ленту и включил магнитофон. Услышав щелчок, Сократ встрепенулся.
— А, — сказал он, — магнитофон. Какой огромный!
— Что вы, Сократ, — возразил я. — Это самая портативная модель.
— Мяу! — вырвалось у него. Но он тут же совладал с собой, взглянул на меня не то со смущением, не то с сожалением и отвел глаза.
— Скажите, — снова возвратился я к интересовавшему меня вопросу. Каким образом вам удалось так хорошо овладеть человеческим языком?
— Вы, вероятно, хотите сказать — русским языком? — уточнил Сократ.
— А разве вы знаете и другие?
— Мама немного научила меня говорить по-французски, а Ксан вместе со мной изучает сейчас английский язык. Но английский для меня очень труден. Кажется, я никогда не научусь правильно выговаривать английские слова.
— Весьма интересно! Но начали вы с русского, не так ли?
— Все начинают с него, — скромно сказал Сократ.
— Как это все? Что вы имеете в виду?
Он удивленно взглянул на меня:
— Разумеется, систему МВК… Как же это расшифровывается?… Ну подскажите, вы же знаете… Урр, вспомнил: систему межвидовых контактов… По этой системе…
Так началось наше интервью. Мы говорили целую ночь. И хотя Сократ все чаще и чаще зевал и время от времени выразительно поглядывал на бархатную подушку, лежавшую в углу дивана, я продолжал задавать вопросы.
Не скрою, многие его ответы ставили меня в тупик… Никогда я не чувствовал себя таким профаном, как в ту памятную ночь, когда брал интервью у этого удивительнейшего из котов. Многое из того, о чем он говорил, было для меня просто непонятно. Да и могло ли быть иначе? Биологию я изучал еще в
Когда я рассыпался было в комплиментах по поводу его поразительной эрудиции, Сократ скромно заявил, что он вовсе не исключение. Он знает одну белую кошечку, которая превосходно говорит по-итальянски, и волкодава, владеющего семью языками, который служит сторожем при каких-то развалинах и показывает эти развалины экскурсантам. Я не разобрал, что это были за развалины, а переспросить счел неудобным. Я чувствовал, что мои вопросы и так слишком часто казались Сократу наивными и он явно тяготился, разъясняя вещи, с его точки зрения, по-видимому, сами собой разумеющиеся… И лишь когда я спросил его, в чем, по его мнению, состоит конечная цель развития межвидовых контактов, он не выдержал.
— Даже Ксан не задал бы такого вопроса, — с легким упреком прошептал он. И принялся рассуждать о веках дикого варварства, взаимной вражды и уничтожения и о грядущей эпохе высокого гуманизма, межвидовой дружбы, сотрудничества, взаимопонимания и уважения.
— Разумеется, до полной гармонии еще далеко, — заключил он, — но рано или поздно она наступит; залогом этому естественный ход развития разума. Не так ли, Вася?
Я поспешил согласиться, но добавил, что, по-видимому, в этом направлении пока еще сделано слишком мало.
— Мне, например, — подчеркнул я, — до сих пор как-то не приходилось встречаться с представителями иных видов, в достаточной мере готовыми к установлению надежных межвидовых контактов. А не далее как позавчера Макс — фокстерьер моей соседки по квартире — ни с того ни с сего тяпнул меня за ногу, когда я проходил мимо.
— Да-да, — зевая, подтвердил Сократ. — Мне тоже иногда приходится сталкиваться с очень малокультурными представителями… я, конечно, прошу извинения… родственного вам вида, Вася. Но ничего, ничего, время работает на нас… А сейчас не пора ли немного отдохнуть, Вася? Кажется, уже рассвело?…
У меня на языке вертелось еще множество вопросов, которые я хотел задать своему гостю, но я чувствовал, что это уж будет нарушением самых элементарных правил гостеприимства. Поэтому я только сказал:
— Конечно, вам пора отдохнуть, Сократ. Устраивайтесь на этом диване как вам будет удобнее. Я постараюсь не мешать вам.
Он не заставил повторять, лег на бок, положил голову на бархатную подушку, вытянулся и закрыл глаза.
И все же мне пришлось еще раз потревожить его. Надо было разыскать его хозяев, а я даже не знал их фамилии.
— Послушайте, Сократ, — сказал я. — Последний вопрос: как фамилия папы и мамы?
— Фамилия? — переспросил он, открывая один глаз. — Ах, фамилия, повторил он, зевая. — Не помню… Какое это может иметь значение? Папу и так все знают. Пожалуйста, не мешайте мне спать.
Не выключая магнитофона, я вышел из комнаты, тихонько притворил за собой дверь и запер ее на ключ.
В конце концов, если папа, мама и Ксан действительно жили в этом доме, я легко мог узнать о них в домоуправлении. Ведь, по словам Сократа, они приехали в Москву на прошлой неделе.