Странный свидетель

Кин Дей

Ольга улыбнулась ему и спросила:

— Ты спал?

— Наверное.

Джексон поднялся и посмотрел вниз на Кларк-стрит. Сейчас она выглядела не грешной, а просто дерьмовой. Пока он спал, по обеим сторонам улицы намело сугробы. Если судить по оживленному движению, вероятно, наступил полдень. Он подошел к двери и прислушался: в холле стояла тишина. Джексон снова присел на край кровати.

— Я опять хочу есть, — призналась Ольга.

Он провел рукой по подбородку. Игра в прятки началась снова. Здесь он не мог оставаться. Скотовод из Эймса, чей грузовик сломался на дороге, не мог долго оставаться в отеле сомнительной

репутации. И из-за Ольги тоже. В конце концов рыжая кое-что скумекает и натравит на них полицию. С другой стороны, его арестует первый встречный коп, как только они с Ольгой среди белого дня выползут из этой норы.

— Я есть хочу, — повторила Ольга и плаксиво вытянула губки. — И ты обманул меня. Мы не пошли к Тельме.

Джексон потер затекшую ногу.

— Мы еще доберемся до нее, а сейчас я организую что-нибудь поесть.

Интересно, что произошло в Логан-отеле после его побега? А знает ли полиция, что там пряталась Ольга? Наверняка нет. После экзекуции над молодым администратором тот вряд ли рискнет раскрыть рот. А Монах наговорит с три короба, чтобы объяснить свое присутствие в отеле и не сказать правды.

Ольга нравилась Джексону все больше и больше.

Видно, ей тоже понравился ее новый родственник. Ее голубые глазки с интересом посматривали на него.

— А что я могу есть за завтраком?

Харт погладил зайчика.

— Все, — ответил тот, — если сперва скушаешь овсянку.

Ольге это понравилось, как и накануне вечером.

— Ты сам заставляешь говорить зайчика, — укоряюще сказала она. — Он не сказал мне ни слова, пока ты не проснулся.

Харт погладил ее по шелковистым волосикам.

— Послушай, малышка…

— Да?

— Тебе знакомо слово «важно»?

Она на мгновение задумалась и кивнула.

— Это то, что должно быть. Если дядя Джон хочет поиграть в карты, а ему надо работать на ферме, то это очень важно.

— Совершенно верно, — Харт подыскивал слова, чтобы не напугать девочку. — Для меня ва… для Тельмы очень важно, чтобы ты рассказала то, что ты видела в клубе.

Ольга с готовностью ответила:

— Я пошла туда потому, что потеряла адрес, который мне написала миссис Виллис.

— А потом?

Ольга серьезно продолжала:

— Там был человек в какой-то странной форме, как в театре. И он не хотел меня пускать. Тогда я сказала ему, что здесь поет моя сестра. Он велел мне подождать, но я не стала ждать. Когда он пошел открывать кому-то ворота, я просто вошла и стала искать Тельму.

— Так вот, значит, как это было?

Личико Ольги прояснилось.

— А потом я ее увидела. Она пела так красиво и вся была ярко освещена. А когда она закончила, люди стали хлопать в ладоши. И тогда я пошла мимо всяких столов в ту дверь, за которой исчезла Тельма. Там дальше был холл и много дверей. Я открыла одну, но там сестрички не было, а было что-то вроде конторки и стояли стулья из зеленой кожи.

Джексон провел рукой по подбородку. Если в клубе Вели за это время ничего не изменилось, то это был кабинет Эванса.

— И что же случилось дальше, малышка?

— Там стояли двое мужчин, — деловито продолжала она, — они ужасно кричали друг на друга. Обзывались ругательскими словами, совсем как дядя Уил на ферме, когда он за конюшней хотел побороть тетю Фло, но она оказалась сильней, вырвалась и убежала. Дядя Джон говорит, что Фло здоровая, как кобыла. Ну, потом толстяк толкнул другого дядю и сделал с ним что-то страшное, и тот сразу свалился на ворсистый ковер. Его лицо залилось кровью. А потом толстяк увидел меня, выругался и хотел ударить. Но тут подбежала Тельма. Она слышала, как я закричала, и долго разговаривала с толстяком. Он и ее хотел избить, но она схватила меня и мы вместе убежали из клуба. А потом мы на такси поехали к ней на квартиру, взяли там деньги и вещи и поехали в отель, где ты меня нашел. Я обещала Тельме, что никуда оттуда не уйду, потому что люди толстого человека хотят меня отыскать и наказать. — Ольга начала тихо всхлипывать. — А потом она так и не пришла.

Джексон посадил ее к себе на колени.

— А что тот толстяк сделал с другим?

Она спрятала свое лицо у него на груди.

— Этого я тебе не могу сказать, — всхлипнула Ольга.

— Почему?

— Я пообещала Тельме, что никому об этом не скажу.

— Но мне-то ты можешь сказать. Тельма наверняка ничего не имеет против меня, — предпринял еще одну попытку Джексон.

Маленькая головка на его груди закачалась в разные стороны.

— Нет, я не могу этого сказать, — снова всхлипнула она. — Я обещала. Я дала честное слово, а его нельзя нарушать, иначе будет плохо.

Джексон еще сильнее прижал ее к груди. Не было смысла больше мучить девочку. Видимо, лишь Тельма сможет заставить ее рассказать все до конца.

— Ну хорошо, хорошо, крошка, — успокоил он ее. — Можешь мне ничего не говорить.

— Я очень хочу кушать, — снова пожаловалась она.

Джексон спустил ее с колен.

— Хорошо, как только ты оденешься, мы пойдем есть.

Ольга одевалась, а он расхаживал. Ясно было пока одно: звезда Флипа закатилась. Этот жирный, вонючий клоп попал в трясину. А Ольга и Тельма оказались опасными свидетелями. Тельма уже знала, что ее жизни угрожает опасность еще тогда, когда она приехала в Стейтвилл, чтобы встретить его. Тельма приобрела страховой полис на его имя и предлагала ему себя за безопасность сестренки только потому, что он был порядочным парнем и привык заботиться о своих близких.

Логика Тельмы была чисто женской, а образ мышления такой же примитивный, как у Ольги. Когда он принял на себя вину брата, он поступил как порядочный человек. И хотя он женился до того, как услышал все, но теперь он все равно будет чувствовать себя морально ответственным за сестру. Прохаживаясь по номеру, Джексон невольно улыбнулся. Все получилось несколько иначе. Тельма придумала эту катавасию со страховкой, чтобы он имел какую-то награду за все заботы, но пока он не получил ничего. И даже она сама, его молодая жена, была сейчас недосягаема для него. Да, он развлекался бы с ней вовсю, уж он не дал бы ей покоя и отработал бы за все семь лет в одну ночь…

Увы! Пока он сидел на подоконнике и наблюдал, как сестра его жены натягивала на себя одежду. Но самое глупое заключалось в том, что он чувствовал себя обязанным по отношению к ней, как будто прожил с Тельмой несколько лет.

Мысли о прекрасной блондинке причиняли ему почти физическую боль. Ему стало стыдно, но этот стыд на изменил его чувств.

Он помог Ольге одеться и застегнул ей пальто. Может быть, он и придумает что-нибудь после того, как насосется кофе, и в большом количества.