Страшилки
Шрифт:
Вот однажды одна комсомолочка, её Дашей звали, пришла в парк, на могилу революционера Хомячкова погрустить. Она как раз в тот день со своим женихом, шофёром Сашей Огрызкиным, поругалась. Села Даша на камешек, стала плакать. И тут подходит к ней парень: молодой, кудрявый, весёлый, в кожаной куртке.
– Лётчик, наверное, - Даша подумала.
Улыбнулся красавец, рядом сел. Даша сразу про Сашку и думать забыла. Как тебя зовут, красавица?
– спрашивает.
– Даша Лисюткина, - отвечает.
И тут парень как вздрогнет! Передёрнулся весь да как закричит: Врёшь! Врёшь всё! Лиза ты! Товарищ Лиза!
Достал пистолет да как начал палить во все стороны. Пули
– и исчез.
Прибежала Лиза домой, вся покусанная. Заболела даже. Пришёл Сашка Огрызкин - проведать. С букетом. Посмотрел на Дашино лицо распухшее, пожалел её и сразу замуж позвал. Даша раздумывать не стала. Сразу согласилась.
Прошло двадцать лет. У Огрызкиных дочка выросла, красавица Маша. С детства самого, с ясельного возраста, Маша слышала от мамы, что парк на улице Хомячкова - место самое проклятое! И никогда туда не ходила. Но вот однажды шла Маша с подружкой Граней с танцев. И забрели они в парк. Сели на лавочку, стали на женихов гадать на ромашке: - Любит - не любит, плюнет поцелует...
И тут подходит к ним молодой красавец. В кожаной куртке.
– Уж не шпион ли?
– Маша подумала.
Подсаживается парень на лавочку и говорит: - Как вас, красавицы, звать-величать?
Маша про себя подумала: "Зачем я шпиону буду настоящие имена наши называть? Вдруг он их врагам Родины передаст?" - Меня, - отвечает, - Катею зовут. А подружка моя - Лиза. А вы - кто?
– А я - товарищ Лёня. Тебя, товарищ Лиза, поцеловать хочу!
Схватил Граню за плечи, хотел в щёчку чмокнуть, а руки у него холодные-холодные! Граня как закричит! И Маша - за ней.
А парень как начнёт из пистолета палить! И кричит: - Проклятое место! Проклятое место!
Смотрят девчонки, а пули в злобных пчёл превращаются. Так и жалят! Так и жалят! Глядь, а там, где парень только что сидел - никогошеньки нет!
Прошли годы. А проклятое место о себе то и дело напоминало. То школьников-прогульщиков там пчёлы искусали, то корова там в яму провалилась, то пёс Тузик погулял в сквере, на памятник революционеру Хомячкову ножку поднял, а после - облысел совершенно. А как-то раз дядька Сысой туда по пьянке забрёл. Ночью. Вернулся весь седой. Как лунь, белый. А что стряслось, рассказать не смог - онемел. Лечить его пытались, но всё без толку. А ещё - видели там чёрную монахиню. Будто искала она что-то. И строго так посматривала вокруг. А однажды - вообще ужас, что стряслось: машина "Волга" на этом проклятом месте в грязи завязла. До самой крыши. Так вытащить и не смогли. Грязь машину засосала. Чавкнула и сомкнулась над ней. Хорошо хоть люди выскочили!
Все жители города место это проклятое стороной обходили.
Прошло сорок лет. Бдительная Маша Огрызкина уже на пенсию вышла. Внучка у неё подросла, Сонечка.
Вот как-то пошла эта Сонечка на дискотеку. И как раз тогда в город N. студенты приехали - на практику. И на той дискотеке познакомилась Сонечка со студентом Алексеем. И пошёл Алексей Сонечку провожать.
Дошли до проклятого места. Сонечка остановилась.
– Дальше, - говорит, - не пойду. Там место - проклятое. Там мою бабушку мёртвый революционер чуть не поцеловал.
– Это всё бабкины сказки, дедкины подсказки!
– Алексей отвечает.
– Не бойся, я с тобой.
Взял он Соню за руку и повёл через парк.
Вдруг видят они: могильная плита хомячковская отодвинулась, из могилы парень вылез, красивый такой, в модной кожаной куртке.
– В турецкой, наверное!
– Соня подумала.
Озирается парень и кричит: - Лиза! Товарищ Лиза! Лизавета!
Покричал так, побродил и снова в могилу спрыгнул. Камешком задвинулся.
И тут словно из-под земли - чёрная монахиня! Смотрит строго и пальцем на Алексея показывает: - Вот ты! Пришёл наконец! Можно мне теперь и уходить!
Алексей стоит, обмер от страха. А монахиня чёрная сама собой исчезла. В воздухе растворилась.
Алексей перекрестился - и всё тихо стало.
Прошло ещё пять лет. Алексей поступил в духовную семинарию, закончил её, женился на Соне и сделался местным священником. А на месте том, на проклятом, - церковь новую отстроили. И с тех пор стало всё спокойно. Больше революционер Лёня Хомячков в своей модной куртке из могилы не вылазил, пчёлами не стрелялся, машины под землю не утягивал и других ужасов тоже не устраивал.
И улицу, между прочим, переименовали в Благодатную.
Кровопивец
Мальчик Даня Лягушкин пришёл из школы домой, а на столе - записка: "Милый Данечка! На кухоньке, на столике, тебя с нетерпением ждут супчик, котлетка, хлебушек и компотик! Кушай, деточка. Окошко не открывай сквознячком продует, горлышко заболит, ангинка начнётся. Целую в щёчечку. Твоя мамусечка".
Пошёл Даня на кухню, окно распахнул настежь, взял ложку побольше и уселся супчик с котлеткой наворачивать. Глядь - а в окошко снегирь залетел! Маленький такой, трогательный.
– Птенечка!
– говорит ему Даня.
– Птенечка!
Снегирь глазом сверкнул и басом Дане говорит: - Сам птенечка!
И к тарелке - скок! Котлету заглотнул, суп с чавканьем выхлебал, хлеб слопал. Компот, правда, не стал, он там брезгливо лапки вымыл и в нос Даньку ка-к клюнет! Даня от боли со стула упал, а снегирь к потолку поднялся и на Даню пикирует! Того гляди, заклюёт! Даня из-под буфета палку лыжную выдернул. Снегирь - хруп!
– и перекусил её клювиком. Даня в него кастрюлей кинул. Снегирёк кастрюлю проглотил. Даня быстро под диван заполз и оттуда переговоры ведёт: - Что тебе надо?
– Даня кричит.
– Что надо? Что надо?
– хохочет снегирь.
– Очень кушать хочется!
– Так ведь ты мой обед смолотил!
– возмущается Даня.
– Не пристало нам, снегирям, питаться падалью. Нужно хоть раз напиться живой крови!
– А почему моей крови-то? кричит Даня.
– Что вокруг других теплокровных нету что ли?
– Другие теплокровные маму слушают и окно не распахивают, когда не надо!
– Я больше не буду!
– заорал Даня.
– Это теперь значения не имеет!
– ухмыльнулся снегирь.
– Я когда крови напьюсь, у меня брюшко ещё краснее станет!
– Как у комара?
– Даня спрашивает.
– Так точно, - снегирь отвечает.
– Приказываю лечь смирно и приготовиться к поеданию. Тебя - мной!
– Ты чего это мною командуешь?
– А ты разве не солдат будущий?
– сурово нахмурился снегирь. А солдат должен стойко переносить тяготы и лишения. Сейчас башки тебя лишу. А ты - стойко переноси.
– Очень мило!
– крикнул Даня.
– Предупреждаю: я сейчас... ОРАТЬ БУДУ! Мне когда надо чего-то, я всегда ору - Вот напугал! ухмыльнулся снегирь, нагло потирая крылья.
– Напугал!
– заспорил Даня. Мама ужасно моих криков боится! Прямо в обморок падает! А потом сразу бежит мне игрушки покупать.
– Что ты мне голову морочишь?
– возмутился снегирь. У меня уже слюни потекли от голода.
– Ну хорошо, я тебя предупреждал! сощурился Даня.
– Теперь пеняй на себя, птенечка!