Страшилки

Рик Татьяна

Почесала тётя Даша в затылке и придумала вот что. Вбегает она в кабинет директора и кричит: - Ой, беда! Ой, ЧП в школе! Ой, Борис Дмитриевич! Скорее! Скорее!
– хватает директора за руку и тащит в актовый зал.
– Смотрите, смотрите!
– и под штору указывает.

Директор голову под штору сунул - она его и задушила.

А тётя Даша дуть и плевать больше не стала. И штору ту смертельную сняли и на тряпки пустили. А вместо неё зелёненькую шёлковую занавесочку повесили.

Злодейские микробы

Или

Как родилась эпидемия

Однажды Иннокентий Иннокентьевич

Козявкин проснулся утром и почувствовал, что глотать ему больно, на свет смотреть - неприятно, а нос совершенно отказывается дышать. Господин Козявкин встал босыми ногами на пол и ощутил, что где-то внутри его бедной головы противно гудит, и ещё к тому же кости болят то в коленках, то в локтях.

– Кажется, я заболел, - догадался господин Козявкин. Он позвонил своему знакомому доктору Пупыркину.

– Это грипп! Сейчас же ложись в постель и пей побольше чаю с малиной и с лимоном, - велел доктор Пупыркин.
– На работу не ходи! Слышишь, Кеша? Ни в коем случае не ходи!

Господин Козявкин сел на кровать и стал думать о своей жизни. Думать у него получилось стихами.

Ну как я могу не ходить на работу?

Пускай я чуть-чуть простудился в субботу,

Но кто без меня там напишет отчёт?

А дома и время скучнее течёт!

Он снова встал и принялся одеваться. Даже в троллейбусе, вытирая рукавом нос, он бормотал:

Нет, как бы я мог не пойти на работу?

Хоть я промочил свои ноги в субботу,

Никто не напишет отчёт за меня.

Нет, я без работы не мыслю не дня!

В этом же троллейбусе ехал сосед Козявкина - пятиклассник Слава Коробочкин. Иннокентий Иннокентьевич посмотрел на Славку и сочинил такой стих:

В троллейбусе ехал Коробочкин Славка.

Конечно, в троллейбусе жуткая давка,

Но некогда в школу тащиться пешком

И так он едва прибежит со звонком.

Пока Иннокентий Иннокентьевич сочинял, Славка начал протискиваться к выходу. Он пролез под локтем у дяди с чемоданом, протиснулся между тётей в мохнатой шапке и тётей с большим меховым воротником и упёрся головой в Иннокентия Иннокентьевича.

– Дяденька, вы выходить будете?
– жалобно спросил Славка. Иннокентий Иннокентьевич хотел ответить "Да!", но неожиданно для себя громко чихнул, а в голове его как-то сами по себе сложились такие стихи:

Тут к выходу путь завершается Славкин,

Поскольку стоит перед Славкой Козявкин.

– Выходите, дяденька, вы или нет?

На Славку Козявкин чихает в ответ.

– Ах, какой я молодец, как здорово я придумал - обрадовался Козявкин.
– Хорошо, что я все же не остался дома.

Но на самом деле он совсем не был молодцом, а вовсе даже наоборот, потому что, когда он чихнул, у него изо рта и из носа вылетели невидимые, но ужасно зловредные микробы. Эти микробы всегда вылетают на парашютах, как десантники, а потом залезают в раскрытые рты ко всем вокруг, забираются по-пластунски в горло и там топают ногами, разводят костры, устраивают поджоги, взрывы и другие диверсии. И от этой злостной деятельности у совсем здорового человека вдруг болит горло и начинается кашель. В носу микробы-лазутчики устраивают извержение

сопливого вулкана. А в голове учиняют первобытные пляски и бьют в барабаны (эти барабаны называются там-тамы). От костров у человека поднимается температура. Вот так начинается грипп. Но микробы-диверсанты, заразив одного человека, продумывают новую операцию по заражению остальных. Они готовят свои парашюты, сделанные из очень заразной слюны, и устраивают взрыв. От взрыва несчастный больной чихает, микробы вылетают и летят дальше - ищут раскрытые рты. Правда, бывает, что несчастный больной, чихая, закрывает рот платком. Тут-то подлые микробы попадают в плен и уже никуда не летят. Но, к сожалению, господин Козявкин платок с собой никуда не носил. И, когда он сурово чихнул на Славку Коробочкина, изо рта господина Козявкина вылетели на парашютах невидимые микробы и запели свою разбойничью песню:

Мы - грозные микробы,

Серьёзные микробы,

Мы здесь летаем, чтобы

Пробраться к вам на нёбо

Пусть горло заболит,

Пусть будет бледный вид.

И злодеи - лазутчики сразу вдохнулись в открытый Славкин рот, а ещё в открытые рты остальных пассажиров и сразу развернули там свою ужасную трудовую деятельность, напевая:

Теперь мы поселимся в горле у Славки,

А также у тётки в смешной безрукавке.

Ещё мы поселимся в дяде Иване,

Который подарки везёт в чемодане.

Ещё мы поселимся в тёте Карине

В нарядной такой меховой пелерине,

Вдохнёт нас студентик совсем молодой,

Вдохнёт нас дедок пожилой, с бородой,

Вдохнут нас и Паша, и Саша, и Маша,

И тетя Наташа и бабушка Глаша,

Вдохнет дядя Яша, вдохнет тетя Даша.

Их горла - теперь территория наша!

Мы - злобные микробы,

Полны микробы злобы.

Цель нашей жизни - чтобы

Весь город заболел.

А после - околел!

Но господин Козявкин этой ужасной песни не услышал. Он просто вышел из троллейбуса и поплёлся на работу. Пассажиры с микробами внутри поехали по своим делам, а Славка, наполненный микробами до самой макушки, помчался в школу.

А микробы-то не дремали! Они уже разжигали костры, носили хворост, рыли ямки, топали ногами! И всё это в горле! В живом человеческом горле!

На работе Козявкину не работалось: голова болела, и перед глазами всё кружилось. Сослуживцы жалели Козявкина и поили его чаем, а он благодарно на них чихал и думал:

Какие же милые, славные женщины

Нас окружают,

Нас уважают,

Нас обижают

(Тьфу, это не то!)

Инна Андреевна, Ольга Евсеевна,

Зоя Авдеевна, Нина Сергеевна,

Анна Даниловна, Дарья Кирилловна,

И ещё - Наталья Валентиновна Мандаринова, - добавил он уже не в рифму.

А между тем изо рта у него вылетали злодейские микробы на парашютах из очень заразной слюны. Они вылетали и пели:

В рот пробираемся к Анне Даниловне,

В рот пробираемся к Дарье Кирилловне,

К Инне Андреевне, к Ольге Евсеевне,

К Зое Авдеевне, к Нине Сергеевне.

И ещё - к Наталье Валентиновне Мандариновой

Ура, ура, микробчики, какое наслаждение: