Страшная неделя

Моденская Алёна

– Раиса Витальевна, а зачем вам можжевельник на окне? – не сдержал любопытства Новиков.

– Ты разве не слыхал, что у нас тут нечисть буянит? – невозмутимо спросила тёща, бросая луковую шелуху в кастрюлю с водой.

– Н-да. Нечисть, – тихо произнёс Новиков, глядя в окно, где стилизованные под старину фонари приятным жёлтым светом разгоняли весеннюю ночь.

– Ты своим-то позвонил? – спросила Раиса Витальевна. – Не забудь, Пасху все вместе у вас на новом месте празднуем.

– А, ну да, – пробормотал Новиков. Он напрочь

забыл о том, что надо ещё позвонить родителям и пригласить их на праздник в Покрышкино. А до праздника желательно истребить ту самую нечисть, что разбуянилась в окрестностях.

– Говорят, вам туда и священника прислали. – Раиса Витальевна опускала в кастрюлю куриные яйца. – На службу, значит, пойдём.

– Там церковь-то махонькая. Из сарая сделали.

– Ничего, поместимся.

У Новикова зазвонил телефон.

– Надо возвращаться, – прохрипел в трубку отец Павел. – На детей напали.

– Каких детей? – вполголоса спросил Новиков, выйдя в сени.

– На ту девочку, которая нас пирогом угощала. Забыл, как зовут.

– Это внучка Ядвиги Мстиславовны?

– Ну да. Они с мальчиком в музее были. Там теперь разгром. Мне Антон звонил. В общем, надо ехать.

– Я вас заберу от монастыря, – сказал Новиков и обернулся, чтобы вернуться в кухню и сказать тёще, что не останется ночевать. Но это было лишним – Раиса Витальевна, как оказалось, стояла у открытой двери.

– Так сразу и уедешь? – подозрительно спросила тёща.

– Да, придётся. Там ситуация, – уклончиво ответил Новиков.

– А Ядвига одна-то не разберётся?

– Вы знаете Ядвигу Мстиславовну? – глупо спросил Новиков.

Раиса Витальевна только усмехнулась.

– Надо помочь, – решился-таки Новиков. – А то скоро Катерине и Василисе переезжать, а там такое дело…

– Ладно, можешь не рассказывать. – И Раиса Витальевна ушла обратно в кухню.

Новиков переобулся, попрощался с тёщей и поехал за отцом Павлом. Священник залез в машину, пристегнулся и как обычно перекрестился. Хорошее дело, правильное.

Когда они выехали из города, отец Павел как будто что-то вспомнил.

– Вот, – показал он Новикову листок, исписанный именами. – Это все священники, которые служили в Покрове с конца семнадцатого века.

– Где служили? – не понял Новиков.

– Покрышкино раньше так называлось. Большая церковь, которая сейчас разрушена, посвящена Покрову.

– Ясно, – сказал Новиков. Вернее, солгал. Но разбираться с названиями пока не было времени. – Есть что-нибудь интересное?

– Да вроде нет, – покачал головой отец Павел. – Просто сельские священники. Жили, служили. Кто-то там же и умер, кто-то переехал.

– Как же нам узнать, кто именно заколол упыря? – Новиков смотрел, как ровный асфальт, подсвеченный фарами, исчезает под машиной.

Отец Павел только пожал плечами.

Новиков, хотя и вёл машину, попытался слегка расслабить ум. Раньше ему в этом очень помогали пазлы, да теперь не

до мозаик. И жена против. А как хорошо было детальки подгонять. По размеру, узору. Узоры. В доме, куда поселили отца Павла, есть вязаные кружевные салфетки. И красивая скатерть. Круглый стол, который Ядвига Мстиславовна украсила вазой с цветами. Туда бы ещё красивый фарфор. Такой, царский, с кучей предметов – молочниками всякими, блюдами. И чтобы ситечки для чая и серебряные ложки.

Так. Стоп. Серебряная ложка и нож.

– Вы серебро почистили? – спросил Новиков, чуть повернув голову.

Отец Павел вскинулся, как будто успел заснуть.

– Это которое вы нашли в доме? Да, а что?

– Там никаких знаков нет? Может, гравировка?

– Кажется, есть. Я, правда, особенно не рассматривал. А что?

– Ну, может, можно как-нибудь по этим приборам священника определить?

– Как? – растерянно спросил отец Павел, глядя на дорогу. Потом сдвинул брови, что-то беззвучно проговорил. И схватил свой листок с именами. Провёл пальцем по строчкам и победно произнёс: – Вот! Глеб Савельев.

– Почему вы думаете, что это именно он? – Новиков мельком глянул на список, но, конечно, ничего не рассмотрел.

– Так тетрадка была завёрнута в платок с вензелями – буквами Г и С. Только его инициалам подходит. И на ложках что-то похожее.

– Может, совпадение? – по привычке усомнился Новиков. Тетрадку-то закопал другой священник. Вроде бы Марк. Хотя она, может, всегда хранилась завёрнутой в тот платочек.

– Может, и так, но дело в том, что эти Савельевы были очень богатыми и могли себе позволить платки с инициалами и серебряные ложки с вензелями. Вы про купцов Савельевых-то разве не слышали?

– Причём тут купцы? – не видел связи Новиков.

– Так этот священник из купеческой семьи. Они перешли из старообрядчества. Одна из самых богатых семей в Черноречье. До Революции, разумеется. Они и лесом торговали, и кирпичом, у нас же здесь везде глина. Пароходы у них были – и грузовые, и пассажирские.

– А потом всё национализировали?

– Ну да, – вздохнул отец Павел.

Новиков повёл плечами. Он никогда не сочувствовал раскулаченным богатеям.

– Ну, допустим. И что это нам даёт? Подробностей-то нет. Как именно этот Глеб Савельев сумел упыря побороть? Может, этой вашей тетрадкой?

– Может, – сухо сказал отец Павел.

– Вы бы как-то всё-таки почитали бы, что там написано, – осторожно сказал Новиков. Но не учить же монаха молиться.

Отец Павел в ответ только промолчал. Так и ехали в тишине до самого Покрышкино.

В посёлке отец Павел сразу указал на музей, где Новиков и припарковался. Вдвоём они вошли в здание. На первый взгляд вроде всё было нормально, во всяком случае, так Новикову запомнилось по прошлому визиту. А вот библиотека оказалась буквально разворочена – на полу раскрытые и порванные книги, стеллажи повалены друг на друга.