Страшная сказка
Шрифт:
– Ольга? – повторила Надежда, внезапно охрипнув. – Вы сказали, вашу подругу зовут Ольга?
– Ну да, Ольга Еремеева. А что? Вы ее знаете?
– Она такая высокая, волосы рыжие, глаза серо-зеленые, да?
– Точно! – обрадовалась Катя. – Ой, Надя! Я думала, кого вы мне напоминаете? А вы с ней немножко похожи! По типу, понимаете? Конечно, у вас и волосы другие, и выглядите вы гораздо шикарнее…
Как ни странно, этот невинный комплимент взбодрил Надежду. Ольга, неужели это та самая Ольга? Об их сходстве говорила и Роза. Значит, она появится здесь, и даже, может быть, очень скоро. А если не появится, теперь у Надежды есть к ней прямая дорожка. Только надо не упустить эту невинную дуреху, надо расположить к себе эту Катерину!
– Катя, да бог с ними, с этими вашими подругами. Будем надеяться, они придут, а нет, так мы и с вами очень приятно время проведем. Не самый плохой клуб, поверьте, пусть даже и странноватый немного, зато забавный. Посидим, выпьем, поболтаем. («И ты мне подробнее расскажешь про ту свою подружку, про Ольгу Еремееву, не отлучалась ли она примерно неделю назад с работы, не ездила ли куда-нибудь и нет ли у нее долговязого приятеля по имени Родион?..») Посмотрим шоу-балет. Вообще расслабимся, потанцуем. Ну что вы так зажались? Знаете, есть такой анекдот специально для женщин: если вас насилуют, перестаньте кричать и драться, расслабьтесь и получите удовольствие.
Катя несмело хихикнула:
– Наверное… Расслабиться и получить удовольствие. – Снова хихикнула. – Вы сказали, мы выпьем? Правда? А что? Водку я как-то не очень и пива не пью…
Надежда вскинула брови: «Такое ощущение, что я совращаю монашенку». Она махнула рукой пробегавшему мимо парнишке с карточкой на кармане рубашки: «Петр».
– Петр, друг мой, нельзя ли по бокалу какого-нибудь коктейля, который здесь обычно пьют дамы?
– Вообще-то у нас самообслуживание, напитки в баре. Это гораздо дешевле и быстрее, чем ждать официанта. Но для вас, мадам, что угодно, – смерил он Надежду наметанным взглядом.
И живо обернулся, принес на подносике два высоких толстостенных стакана, в которые были воткнуты веселенькие цветочки.
Надежда положила на поднос сотенную:
– Довольно? Или еще?
– Это только за одну порцию, – вежливо поклонился Петр. – Я же говорю, в баре дешевле.
Ну, большое дело – из-за какой-то сотни ноги бить, в бар ходить! Однако для Кати, судя по всему, это была огромная сумма.
– Я даже не предполагала, что здесь так дорого! – прошептала она со священным ужасом. – Кошмар!
– Расслабьтесь, – снова посоветовала ей Надежда. – Это не такие уж большие деньги. Давайте лучше выпьем за знакомство.
– Давайте!
Чокнулись, отпили по глоточку. Ага, это мартини с шампанским. Мартини бьянко – сразу чувствуется: итальянское, не молдавская дешевка. Шампанское, правда, похуже – полусладкое, определенно местного производства. Но пить можно.
– Какая вкуснота! – пробормотала Катя, лихо делая глоток за глотком. – И как хорошо пьется!
Монашка совращалась очень охотно, любо-дорого было посмотреть. Надежда хотела ее предупредить, что сочетание мартини и шампанского, особенно такого, не выбродившего, скороспелого, – опасное сочетание. Но не стала ничего говорить: в самом деле, пусть девушка расслабится! Сама же Надежда практически никогда не пьянела – могла выпить сколько угодно и остаться трезвой.
– Правда, немножко легче стало! – Катя отставила наполовину опустевший бокал. У нее было по-девичьи изумленное лицо. Анфиска, ну сущая Анфиска, вот уж правда что!
– А теперь самое время потанцевать, – объявила Надежда. – Пошли, потопчемся на эстраде.
– Да я не умею, – снова залилась стыдливым румянцем Катя.
– Да чего тут уметь?! Раскачиваться да ногами перебирать, вот и все.
– Нет, вы танцуйте, а я посмотрю пока что.
Надежда не настаивала, тем более что увидела на эстраде того красивенького парнишку из шоу-балета. Он качался в разноликой толпе, очень изящно уворачиваясь от приставаний приземистого блондинчика, который так и норовил приклеиться к его сексапильной заднице. Блондинчик был напорист, красавчик краснел, отчаянно шнырял своими миндалевидными глазками по сторонам, словно в поисках помощи, откровенно потел, но грубо отшить приставалу не решался.
Надежда поднялась на эстраду и довольно быстро оказалась рядом с приглянувшимся ей парнем. Отпадный ребенок лет двадцати двух, вот только ростом чуточку не удался. С нее примерно, а когда она на каблуках, то явно выше его. Надо надеяться, у него нет никаких комплексов, потому что бывают парни, которые ну никак не могут, если девушка выше. Ладно, преодоление комплексов – это вопрос времени, не более того. Теперь остается выяснить, как он вообще относится к взрослым женщинам.
Она начала покачиваться перед парнем, недвусмысленно поводя бедрами. Глаза его оживились, однако ни шагу навстречу Надежде он не сделал. А когда она словно невзначай прильнула к нему и улыбнулась, он вдруг испуганно заморгал, хотя взгляд его через мгновение вновь сделался прежним – ищущим, блудливым, победительным. Но теперь Надежда смотрела на него совершенно спокойно, свысока, потому что вся натура этого юного Казановы была ей уже ясна.
Не орел, нет, не орел! Навидалась она таких мальчиков, которым ужас как охота залезть красивой женщине под юбку, но их сдерживает страх. Ой, скольких девок он изнурил этими своими глазищами! Каждая думает, что его взгляды что-то значат, а штука в том, что они не значат ровным счетом ничего. Флирт для него форма существования, он даже не соображает, наверное, что женщина может принять его взгляды всерьез. А он этими играми сам себя заводит. И хочется, и колется, и мама не велит. Особенно забавно видеть ужас перед грехом в глазах такого вот дитятки, который сам выставляет себя напоказ и словно бы отполирован многочисленными ласкающими его взглядами, как мужскими, так и женскими. Он работает по ночным клубам, до полусмерти изнуряя свою неокрепшую душу искушениями и соблазнами: похоть, вино рекой, беззаботность, видимо легкие деньги (а на самом деле они никогда не даются легко, не валятся с неба, даже вор ворует, чтобы их получить!), – и при этом держит себя в каких-то страшных тисках, думая, что контролирует ситуацию, что волен выбирать сам, в то время как выбор уже сделан за него, он уже куплен бесом удовольствий: по красивому, капризному, чуточку обрюзгшему личику видно, что много пьет и слишком сытно ест, а с кем ляжет – это лишь вопрос денег. Кто больше заплатит, тот (ну, или та) и уведет красавчика в свою постель, окончательно исковеркает его душеньку.
«Может быть, сговориться с охраной, чтобы придержали его, пока я закончу с Камаевым? А то прямо сейчас пойти трахнуться? Надо думать, здесь есть какие-нибудь кабинетики, VIP – не побоюсь этого слова – залы? Но тогда придется назваться охране. И хороша же я буду, если Камаев приедет, а я в это время стою на коленях и принимаю порцию гормонов! Нет уж, делу время, а потехе час! Пусть дитятко пока поживет».
Нет, все-таки жаль, жаль, что сейчас Надежде некогда заняться этим недорослем. Возможно, вернувшись из Марокко и вступив во владение клубом «Гей, славяне!», она обнаружит его среди этих самых «гей!» – ну что же, печально, печально…
Надежда вдруг обнаружила, что настолько увлеклась своими мыслями о мальчике, что забыла о нем самом. Ребенок поглядывал на нее несколько растерянно, явно не понимая, почему эта секс-бомба, извиваясь в ритме «Эй, мамбо, мамбо Италия!», так недвусмысленно тянулась взглядом к его штанам, а теперь вдруг потеряла к нему всякий интерес.
Одарив его на прощание небрежной полуулыбкой, Надежда вернулась к своему столику и с изумлением обнаружила вместо полупустого полный бокал. Катя, опершись на локоть, с явным трудом фокусировала на ней взгляд.