Шрифт:
Wynne Jones
DEEP SECRET
Copyright © Diana Wynne Jones 1997
All rights reserved
Th is edition is published by arrangement with Laura Cecil and Th e Van Lear Agency
Перевод с английского Анастасии Бродоцкой
Иллюстрации в тексте Ирины Горбуновой
Иллюстрация на обложке Антона Ломаеваээ
Издательство АЗБУКА®
Глава первая
Начну, пожалуй, с одной из наших страшных тайн, иначе разобраться в этом отчете будет непросто.
Вечность и Бесконечность
Можете считать, что миры множатся бесконечно или что их число постоянно, – как вам больше нравится. Лично я так и не решил.
Несомненно одно: половина этой восьмерки миров магически отрицательна, потому и говорят «Нет-сторона», а вторая половина положительна и называется, соответственно, «Да-сторона». Империя Корифоса расположена как раз на перегибе, в середине, и символ ее и по сей день – положенная набок восьмерка-Бесконечность.
Этот символ в империи виден повсюду и встречается даже чаще, чем памятники Корифосу Великому. Я знаю, что говорю. Около года назад меня вызвали в столицу империи Ифорион на судебное разбирательство. Согласно очень древним законам, в подобных случаях требуется присутствие магида – иначе, конечно, обошлись бы и без меня, а уж я-то без них точно обошелся бы. Командировки в Корифонскую империю у меня чуть ли не самые нелюбимые. По традиции делами империи заведует самый младший магид с Земли, а я тогда как раз таким и был. И вдобавок падал с ног от усталости. Я только накануне вернулся из Америки, где мне пришлось практически в одиночку уговаривать и подзуживать нужных людей, чтобы они установили хоть какой-то мир в бывшей Югославии и Северной Ирландии. Но едва я увидел повестку в суд, как всю мою радость и гордость как ветром сдуло. Мысленно застонав, я надел полагавшуюся по протоколу мантию из кремовой шелковой парчи с лиловой лентой-столой, концы которой свисали спереди, и отправился в империю, чтобы занять свое место на закрытом судебном заседании.
Настроение у меня было прескверное, к тому же я одурел от смены часовых поясов, поэтому первым делом подумал: ну почему было не устроить заседание в каком-нибудь парадном зале? В Большом императорском дворце полно помещений, которым больше тысячи лет, и некоторые древние залы, что судебные, что бальные, просто чудесны. Но для этого заседания отвели новый зал, обшитый дубовыми панелями, от которых попахивало лаком, скучный, как коробка, и начисто лишенный очарования. И деревянные скамьи были просто до ужаса неудобные. Рельефная эмблема в виде восьмерки, слишком ярко и густо позолоченная, впивалась мне в спину, сверкала на всех стенах и на огромном деревянном троне, предназначенном для императора. Помню, как я в досаде перевел взгляд на высившуюся в углу неизбежную статую Корифоса Великого. Она тоже была новая и вся в броской позолоте – но, впрочем, и сам Корифос был личность яркая, не поспоришь. Хотя все памятники ему одинаковые и идеализированные, с первого взгляда ясно, что они изображают человека, который и правда когда-то ходил по земле и обладал очень узнаваемой внешностью. У него была манера немного наклонять голову к плечу, примерно как у земного Александра Македонского, и осторожная, загадочная улыбка – Корифос словно бы говорил: «Я вас прекрасно понимаю, но все равно поступлю по-своему». Сразу понятно, что был он упрямый, как баран.
Помнится, я еще задумался, за что в империи так любят Корифоса: он правил каких-то лет двадцать, и было это две с лишним тысячи лет назад, и к тому же почти не бывал в столице, занятый завоеваниями всего подряд, но почему-то корифонцы упорно считают его времена золотым веком. И тут я отвлекся от этих мыслей, потому что нам пришлось встать – явился нынешний император. Человек совсем иного толка – мелкий, кислый, неинтересный. Как так выходит, что императоры берут в жены прекраснейших женщин нескольких миров, а порождают потомство вроде Тимоса IX, на которого и в толпе-то не обернешься? Посмотреть на него – так просто близорукий коротышка с наглой миной. Тимос IX входил в число тех немногих жителей империи, кому требовались очки. Когда я поднялся его поприветствовать, мне от этого стало неловко. Кроме императора, я был единственным очкариком в зале, и получалось, будто я претендую на то, что я ему ровня. Вообще-то, магид во многих отношениях ровня любому самодержцу, однако на этом судебном заседании я был всего лишь независимым наблюдателем, который находился здесь по требованию закона и должен был просто подтвердить, что обвиняемый нарушил или не нарушил закон. Мне и говорить-то дозволялось только после оглашения приговора.
Все эти формальности вместе с прочими юридическими тонкостями мне занудно сообщили во вступительном слове, когда мы все уселись, а заключенного ввели и поставили в центре зала. Это был симпатичный юноша лет двадцати по имени Тимотео. На вид никакой не преступник. К сожалению, из-за смены часовых поясов голова у меня отказывалась вникать в происходящее, и, как я ни напрягался, мне удалось разве что сообразить, что Тимотео – не настоящее имя и по каким-то туманным юридическим соображениям настоящее имя обвиняемого называть нельзя. Помнится, я снова углубился в размышления о Корифосе Великом. Мне подумалось, что его культ заменяет империи религию. В этом мерзком местечке религий было просто пруд пруди, больше тысячи разных божков и божулек, но кому поклоняться – это было сугубо личным делом каждого. Приведу пример, показывающий, до какой степени личным: мне тогда вспомнилось, что сам Тимос IX лет пятнадцать назад решил поклоняться какой-то на диво необаятельной богине, которая обитала в кустах на могиле покойного жреца и требовала от своих приверженцев особо безрадостного образа жизни. Возможно, именно поэтому у императора и был такой изможденный и мрачный вид. Однако больше никому в суде и в голову не приходило принять веру императора. Всех объединял Корифос.
Тут я волей-неволей встряхнулся. Император лично зачитал обвинение, написанное выспренним юридическим языком. Но если пробиться через судебные формулировки, становилось ясно, что даже по меркам империи это не дело, а просто бред какой-то. Так называемый Тимотео был старшим сыном императора. Закон, который он якобы нарушил, требовал, чтобы никто из детей императора – будь то отпрыск «верных жен», «верховных дам» или «низших наложниц» – не знал, кто его родители. Если он это выяснит, его ждет смертная казнь. Смертная казнь полагается также всякому, кто помогал императорскому отпрыску это узнать.
Затем император спросил Тимотео, нарушил ли он этот закон.
Похоже, Тимотео знал об этом законе примерно столько же, сколько я. И потрясен и разгневан был, судя по всему, тоже не меньше моего. Я едва не зааплодировал, когда он сухо ответил:
– Сир, если бы я и не нарушил его раньше, то нарушил бы сейчас, ведь вы только что зачитали мою родословную.
– Так ты нарушил закон? – повторил император.
– Да, – сказал Тимотео.
Уловка-22, подумал я. Меня трясло от злости. Ничего себе шарада!
Самое ужасное, что Тимотео был не только обаятельный, но еще и умный. Император из него получился бы куда лучше отца. Очевидно, чтобы выяснить, кто он такой, нужен был особый талант. Тимотео был одним из четырех приемных детей в доме провинциального дворянина, и по ходу заседания стало понятно, что остальные трое воспитанников и сам дворянин наверняка ему в чем-то помогали. Однако Тимотео твердо держался той версии, что всю детективную работу он проделал в одиночку и дошел до всего абсолютно самостоятельно. А узнав тайну собственного происхождения, совершил роковую ошибку – написал своей матери, первой наложнице императора, и попросил подтвердить его догадку.
– Неужели тебе не приходило в голову, что теперь, когда ты все знаешь, наши враги могут похитить тебя, чтобы шантажировать нас? – спросил его император.
– Я не собирался никому рассказывать, – возразил Тимотео. – И вообще, я взрослый самостоятельный человек.
– Значит, ты намеревался претендовать на императорский престол! – догадался император.
– Нет, не собирался! – запротестовал Тимотео. – Просто мне не нравилось, что я не знаю, кто я такой. По-моему, я имею право знать!