Страшно Упрямый
Шрифт:
Эмоции ревности и грусти захлестнули меня в одночасье, и я позволила себе по-хозяйски взять его руку и переложить к себе на талию. Если Бейрут вдруг проснется, скажу, что с кровати упасть боюсь, так что пусть держит меня, не отпускает. Мне нужно почувствовать это сейчас.
Притулилась к нему плотно, испустив вздох сожаления.
Сегодня не получилось соблазнить Бейрута. Но раз мы оба почти голые, — он в трусах, а я в полотенце, — то утром, возможно, его ушлый, живущий своей жизнью хобот, выскочит из трусов и заползет в меня. Было бы очень хорошо. Во всех смыслах…
Глава 12
…Ночью выбраны судьбой,
Это время для тебя,
Жаль, что ночь лишь до утра…
Ренат Патахов, «Танцы под луной».
Хобота, живущего своей жизнью назло хозяину, наутро во мне не сыскалось. Как, впрочем, самого хозяина — и след простыл.
Пока я дрыхла крепким сном, Бейрут где-то шастал. А когда прозвонил будильник, и я, толком не проснувшись, лениво свесила ноги с кровати, в кресле лежал стеганый пуховичок, удлиненный черный свитер с вкраплением блестящих серебряных нитей, и утепленные леггинсы аналогичного цвета. Все с этикетками. А также два комплекта кружевного нижнего белья в упаковке, и две пары носков. На полу стояли массивные ботиночки Челси на тракторной подошве.
Наспех умывшись на случай, если мне все это привиделось спросонья, я тут же бросилась примерять обновочки.
Надо же… И с размером угадал. И черный цвет мне к лицу. Свитер такой мягкий, теплый, влюбилась в него с первого взгляда.
Даже представить не могу, где Бейрут все это надыбал посреди ночи, причем новое. Не снял с кого-то, не украл, а купил. Не бренд, конечно, но качество, видно, что хорошее. Пусть Турция, но я была такому неожиданному подарку несметно рада.
А куда подевался сам Бейрут кстати? Сумки его нет.
Уехал, что ли? Без меня? Может он отпустил меня, а сам к бывшей поперся? Теперь я могу возвращаться домой? Да ну. Не хочу я так.
Пока одевалась, в коробке с бельем обнаружила записку на огрызке листа в клетку, сложенную пополам.
«Спускайся. Я жду тебя внизу.»
Фух, не уперся Бейрут. Не бросил меня на произвол судьбы. Ждет внизу. Я аж перенервничать успела. Надо бы сказать ему, чтобы больше так не делал.
Пособирав все в охапку, в том числе не забыв и про дешевый кнопочный телефон, предусмотрительно оставленный на кровати с целью разбудить меня, я покинула номер. По пути на парковку, проверила и убедилась в том, что телефон совершенно пустой. Даже Сим-карты в нем нет, не говоря уже о звонках и интересных сообщениях. А интернета телефон тот, условно названный телефоном, отродясь не видал, такой опции в нем даже нет.
Прытко закинув вещи назад, я плюхнулась на переднее в Вольво и приветливо улыбнулась водителю.
— Тебе красиво.
Бейрут, по виду вообще не спавший, отвесил мне скупой сушеный комплимент. Как могло показаться, вынужденно и с большой неохотой. Но ведь Бейрута не вынуждал никто что-либо говорить мне в принципе. Значит, он хотел сказать что-нибудь приятное, но вышло что вышло, потому что он уставший.
— Благодарю.
Бейруту бы не следовало садиться за руль сегодня. Того и гляди, отрубится в дороге, и в аварию попадем. Если не собьем кого.
Может предложить заменить его? Да ну. Не согласится. Хоть бы не заснул на трассе. Если что, буду периодически его тормошить.
Поскольку подъем был невообразимо ранним, — еще задолго до того, как за окном в теории рассвело бы, — я врубила радио, да погромче, и частенько поглядывала на Бейрута, с ответственным долгом бдить в оба широко распахнутыми. Раз уж один из нас куняет, норовя прилечь на руле, другой обязан оставаться бодрячком.
Хотя, с другой стороны, к чему такая спешка, куда-то мчаться не спавши? Отдохнул бы от руля полдня, а ночью бы снова в путь выдвинулись. По всей вероятности, сроки поджимают, и Бейрут не имеет возможности просто взять и расслабить булки.
В общем, взяла я на себя тяжкое обязательство бодрствовать при любом раскладе, как бы сильно меня не укачивало и не клонило в спячку. Боролась с собой активно, щипала себя за руки, мотала головой с целью взбодриться, даже подумывала спички в глаза вставить, чтоб уж наверняка подействовало.
Но, ядрит-мудыт, один фиг закемарила. Буквально через пару минут после того, как старушка Вольво, преодолев ухабистые препятствия в виде бездорожья на строящейся развязки, выкатилась на гладкую ровную трассу.
Как почудилось, совсем ненадолго меня выключило из суровой реальности и переключило в сновидение эротического содержания, с Бейрутом в главной роли.
Минут двадцать подремала от силы, не более того. И ничего из ряда вон вроде не должно было приключиться за это время, ведь мы так и продолжали, без привалов и остановок, преодолевать километр за километром по загруженной трассе.
Как успела догадаться, зацепив взглядом парочку указателей с названиями поселений, бывших на слуху, держали мы путь на Юг, а в сторону моря всегда пробки, круглогодично, насколько знаю.
Короче говоря, ничего не предвещало беды вселенских масштабов. Даже до заправки, которая, если верить дорожным указателям, находилась в тридцати километров от отеля, мы доехать не успели. Но когда я открыла глаза, пробудившись непонятно от какого толчка, а возможно и пинка в плечо, так как плечо подозрительным образом покалывало, Бейрут пребывал не в добром настроении.
Хмурый такой, озлобленный, насупленный, неразговорчивый, то и дело скалясь и подергивая головой, Бейрут сосредоточенно глядел перед собой, управлял машиной и параллельно размышлял о чем-то скверном.
Я всё не могла допетрить, какая муха укусила Бейрута, но лишь до той поры, пока он сам не озвучил причину того, что вывело его из себя.
— Кто такой Антон?
— Мой бывший. — пробормотала я без задней мысли и без должной опаски, толком не оклемавшись от сна с его непосредственным участием и не желая отпускать те ощущения.
Как сейчас, чувствовала на губах поцелуй. Реально чувствовала, что губы все еще примяты, как будто их целовали на самом деле, и от того невольно продолжала их облизывать и слегка покусывать.