Страшное гадание

Арсеньева Елена

– Ага, стало быть, вы все-таки выходили, – удовлетворенно кивнула Джессика. – А ведь, помнится, я вам в самом начале нашего знакомства говорила о разных неприятных случайностях, которые обрушиваются на тех людей, кои не могут ночью спокойно улежать в своих постелях.

«Ты-то ведь тоже не улежала, однако едва ли это было так уж неприятно!» – с ненавистью подумала Марина, вспомнив, как выплясывала ночью Джессика и заставляла выплясывать Хьюго, однако за самый хвостик успела ухватить уже готовое сорваться словцо. Ее вдруг пронзила догадка: Джессика и не подозревает, что она видела ее с Хьюго! И, как ни велико было искушение бросить ей в лицо оскорбление, Марина

все-таки удержалась и в самый последний момент успела вильнуть в сторону:

– Опять-таки по вашей милости!

– Ну, я же не виновата, что вы столь любопытны, Марион! – развела руками Джессика. – Любопытны и дурно воспитаны. Читать чужие дневники и письма у вас постепенно входит в привычку, а это не доводит до добра. Вы недостаточно умны, чтобы понять истинную подоплеку того, что выражено словами. Их глубинный, истинный смысл остается для вас скрыт, а потому вы принимаете за действительность свои нелепые измышления и совершаете множество ошибок.

– Ладно, совершаю, а вам-то что до этого? – грубо спросила Марина. – Ваша какая в том забота? С чего это вы взялись учить меня уму-разуму? Подумаешь, мать-настоятельница какая выискалась! Сама-то завралась до того, что небось и запуталась, с кем когда…

«С кем когда спать», – хотела сказать она, но снова заставила себя замолчать. Не время. Еще не время! Она обещала пока не открывать свои карты.

Но, договорив или не договорив, ей удалось наконец-то взбесить Джессику, и Марина испытала истинное удовольствие, увидав, какой яростью сверкнули светлые глаза, утратив обычную безмятежную прозрачность и резко потемнев. В гневе Джессика еще пуще похорошела. Впрочем, она тоже не дала себе воли, и голос ее звучал спокойно – только резкое движение, которым она сбросила с плеча каштановый локон, выдало ее состояние.

– Поверьте, мисс Марион, я не для того к вам пришла, чтобы ссориться. Мы сейчас напоминаем двух горничных, готовых вцепиться друг другу в волосы из-за пригожего конюха. Если вам не по нраву Хьюго, это дело вашего вкуса, но меня сюда, пожалуйста, не впутывайте! – Она чистоплотно поджала губки. – Ни Хьюго, ни какой-либо другой мужчина меня не интересуют сами по себе, готова присягнуть на Библии. Меня интересует только лорд Маккол. Только он один. И вовсе не потому, что вы там навоображали себе вашим куцым, распутным умишком!

В горле Джессики что-то заклокотало, и Марина торопливо убрала руки за спину, потому что ничего она так не хотела в жизни, как вцепиться сейчас в эти каштановые, тщательно разубранные локоны. Но Джессика заговорила вновь:

– Еще раз повторяю: я к вам пришла не просто для приятной – вернее неприятной! – беседы. Дело в том, что Десмонд наконец вспомнил и про вас и решил, что следует поговорить с вами прежде, чем до вас дойдет очередь у судебного пристава.

«Наконец вспомнил и про вас», конечно, заслуживало той сердечной боли, которую испытала Марина, но следующие слова повергли ее в изумление, которое заглушило боль:

– Судебный пристав? Здесь, в Маккол-кастл, полиция? Чего ради? Что произошло?

Джессика глядела на нее в задумчивости, как бы подбирая слова.

– Марион, вы можете ненавидеть меня, – медленно проговорила она. – Ненавидьте на здоровье, если вам от этого легче, однако знайте: я пойму вас, как никто другой. Мы с вами очень похожи – хотя это трудно представить. Я способна понять, до чего Агнесс могла вас довести… я и сама знаю, до чего она может довести человека! Не один раз были минуты, когда мне страстно хотелось совершить то, что совершили вы, но потом я все-таки заставляла себя одуматься, взять себя в руки, вспомнить, кто я – и кто она… Марион, вы видите во мне врага, а между тем первая моя мысль сегодня, когда я узнала о случившемся, была именно о вас, и первым моим чувством было горячее к вам сочувствие!

– Ничего не понимаю, – пробормотала Марина. – Случилось-то что?!

Джессика остро взглянула на нее:

– Значит, вы мне по-прежнему не доверяете. Ну что же, воля ваша. Тогда вообразим дело так, будто вам и вправду ничего не известно.

– Да, неизвестно! – почти в отчаянии вскричала Марина. – Неизвестно, хоть убивайте!

Джессика отвернулась к окну:

– Ну, было неизвестно, так будет известно теперь. Слушайте. Нынче ночью погиб один из обитателей Маккол-кастл.

«Десмонд!» – что-то словно бы взорвалось в груди Марины. Она качнулась к дверям, чтобы бежать, отыскать его, убедиться, что он жив… но тут же вспомнилось рассчитанное ехидство слов Джессики: «Десмонд наконец-то о вас вспомнил», – и она осталась недвижима. Да, если все-таки вспомнил, значит, жив. Ну, слава богу. Кто же тогда?

– Это женщина, – отвечая на ее невысказанный вопрос, вымолвила Джессика. – И похоже, она кому-то крепко досадила, бедняжка! Совершенно невозможно понять, какая сила вынесла ее ночью в сад, однако кое-где на кустах нашли клочья ее одежды в каплях крови. Похоже, она сломя голову неслась сквозь кустарники, будто спасалась от кого-то. Значит, кто-то гнался за нею. И она добежала до замка, промчалась по коридорам – а преследователь за ней. Странно, почему она не кричала, не звала на помощь, не билась в двери! Похоже, бедняжка была совершенно парализована ужасом до того, что просто онемела. А может быть, она надеялась затаиться, где-то отсидеться, скрыться… Но ей это не удалось. Преследователь настиг ее на галерее, ведущей к старой башне. Конечно, только человек, совершенно потерявший голову, мог бежать туда. Ведь там тупик: окно, ведущее в башню, наглухо забито, причем такими огромными гвоздями, что и великан обломал бы на них себе пальцы… где было оторвать эти доски ей, бедняжке! Вот тут, судя по всему, ее и схватили… И хоть тело ее нашли на земле, у подножия башни, видно было, что несчастную задушили перед тем, как сбросить туда. О господи, ума не приложу, кто ее так ненавидел, кто мог решиться на такое злодейство!.. – Джессика обхватила голову руками. – Если только из мести… Да, пожалуй, только месть может все объяснить!

– Кто? – спросила Марина, с трудом заставляя губы повиноваться. – Кто убит?

– А вы будто не знаете? – устало спросила Джессика, не поднимая головы. – Делаете вид, что не догадываетесь? И что вы тут ни при чем, да?

«Ни при чем! – хотела выкрикнуть Марина. – Но догадываюсь!» Да, она уже не сомневалась в правильности своей догадки, и все же странное недоумение владело ею: ну кому эта бедняга могла причинить столько зла, чтобы ее так злодейски прикончили?! Неужели она еще кому-то насолила! Конечно, Марина от всей души желала ей всяческих напастей, но не смерти же! Нет, не смерти!

– Я не желала ей зла, – горячо сказала она. – Да, Глэдис обманула меня, но ведь она действовала не по своей воле…

Джессика вскинула голову.

– Глэдис? – переспросила она хрипло. – А кто говорит о Глэдис? При чем здесь она?

У Марины замерло сердце.

– Джессика, кто погиб? – быстро спросила она, глядя с тоской и ужасом, потому что уже почувствовала ответ, знала его до того, как он прозвучал.

– Урсула. Да, именно Урсула.

* * *

Нет, нет!