Страшные сказки для дочерей кимерийца
Шрифт:
Проклятье!
Он терпеть не мог ждать.
***
Платье мешало.
Эх, хорошо бы заставить отца самого побегать в этаком мешке по пересечённой местности, да еще и ночью! Сразу бы понял все преимущество хороших кожаных штанов. Может, прекратил бы ругать за то, что не любит она эти ненавистные платья. Лайне не просто их не любила — терпеть не могла. Особенно если приходилось бегать.
А попробуй не побеги, когда тащат тебя вперед, крепко ухвативши за руку, со скоростью взрослого мужчины, да к тому же сильно торопящегося! Хорошо еще, что бежать пришлось недолго.
Селиг остановился
Похоже, недолгие переговоры оказались удачными — ворота открылись, надрывно заскрипев, и хозяин, почесываясь и зевая, повёл поздних гостей в глубину двора. Однако закравшееся было в Лайнину голову опасение, что приключение вот на этом самом и завершится, не сбылось — хозяин вел их не к дому, где они могли бы проскучать до утра, а к пристройкам, в одной из которых Лайне с восторгом опознала конюшню.
Точно!
Скрывшись в ее черных глубинах и погремев там чем-то, хозяин вернулся уже не один, а в компании не менее сонного и не более разговорчивого помощника. И оба они вели в поводу двух вполне пристойных коняшек. Король Шушана то ли заранее оставил здесь пару заводных лошадей на случай, если придется вдруг ему покидать дворец гостеприимного Зиллаха спешно и без согласия хозяина, то ли просто купил их у владельца.
Но ликование Лайне длилось недолго — вторая лошадь предназначалась вовсе не ей.
***
Терпением Конан не отличался и в хорошие времена. Что уж об этой ночи говорить.
Раз пятнадцать измерив шагами обе комнаты вдоль и поперек, он не выдержал. Сидеть здесь, в мягком и удобном кресле, когда вокруг — полная неизвестность?! Увольте. На заднем дворе до сих пор продолжается непонятная суета и шум, может, помощь требуется, а его отправили отдыхать, как как дряхлого и вконец обезножевшего старца! Нет уж, довольно.
Для начала он испробовал самое простое решение — подошел к двери и попытался ее открыть. И не особо удивился, когда не получилось. И не рассчитывал, в общем-то, что получится. Постучал по двери — сначала требовательно, но деликатно, костяшками пальцев. Выждав какое-то время и не обнаружив ни малейшего результата, загрохотал уже кулаком, в полную силу.
Дверь задрожала, с потолка посыпалась древесная труха и сухие мухи, но других реакций не воспоследовало. Никто не забегал по коридору с паническими воплями, никто не поинтересовался, чего его величество изволит, никто даже просто не рявкнул «НЕ ШУМЕТЬ!». Ну да. Даже охраны, похоже, не поставили. Заперли беспомощного старичка в башне — и успокоились.
Наивные шемитские ребята.
Под конец Конан навалился на дверь плечом и как следует поднапрягся. В толстой дубовой панели что-то надрывно хрустнуло, но этим дело и ограничилось — строить в Асгалуне умели прочно и надежно, на века. Ну что ж, не больно-то и хотелось…
Конан пнул напоследок строптивую дверь пяткой — просто так пнул, от души и для порядка. И прошел во вторую комнату. Потому что для его намерений дальнее окно годилось куда лучше прочих. Мало того что оно было вполне подходящих размеров — во все остальные
Подумав немного, он разулся и сунул сапоги в пристроенный на спину мешок. Одним прыжком вскочил на подоконник, прикидывая, не облегчить ли себе спуск при помощи гобеленов, но решил не заморачиваться. Спуск по стене — дело тонкое, это вам любой вор может объяснить на пальцах. И не дело, если во время спуска твои передвижения ограничены какой-нибудь страховкой. Именно пристрастие к излишней осторожности и сгубило многих опытных ребят, так что не будем им уподобляться…
Он присел, протискиваясь боком через все-таки несколько узковатый проем и совсем уже собираясь аккуратно выдавить себя наружу, когда во внешний край подоконника вцепилась окровавленная рука…
***
Глава 12
Приключение переставало быть интересным, постепенно становясь все более и более неприятным. Есть, оказывается, кое-что куда неудобнее, чем беготня в платье. И унизительнее. Это когда тебя в этом самом платье швыряют поперек седла. И везут так всю дорогу, слегка придерживая то рукой, а то и ногой. Словно жертвенную овцу. Или вообще неодушевленный тюк с не слишком ценным товаром — ценный не стали бы так трясти, поберегли бы…
А всё потому, что в платье, видите ли, невозможно нормально сесть верхом. Неприлично, видите ли. А подходящих дамских седел, видите ли, не имеется ни у мерзкого шушанского короля, этого отродья Зандры, чтоб ему всю после-жизнь целовать раскаленную сковородку, ни у бывшего хозяина лошадей. Чтоб ему тоже чего-нибудь эдакого! Он даже извинился, не хозяин — Селиг, конечно же, сволочь, отрыжка Нергала, песье семя, срань двуногая, чтоб его демоны в нижнем царстве вот так же пузом о камни…
Лайне пребывала в крайне скверном расположении духа. А попробовали бы вы сами пребывать в ином его расположении, ежели дух этот самый из вас буквально каждый миг выбивает жуткой тряской?! Казалось бы, на просёлочной дороге скачка должна быть куда более ровной, чем на мощеных булыжниками городских улицах, так ведь ничуть не бывало! То ли лошадь попалась какая-то больная, скакать ровно не умеющая от природы, то ли дороги здесь сплошь в колдобинах.
Вот, опять… о-ох… чтоб тебя самого так приподняло и так же вот шваркнуло когда-нибудь! И, желательно — поскорее… непристойный звук, изданный Адонисом после особо сильной попойки!
Точно, не дорога — лошадь! Квентий называл такое «жесткая рысь. И говорил, что вроде как это даже особым недостатком для боевого коня не считается. Ну да, конечно! Воина ведь никто никогда на такую лошадь пуз-ом не бро-сит! Сво-лочь! Нашел что выб-рать…
Если раньше Селиг Лайне просто не нравился, то теперь она его по-настоящему возненавидела. И уже почти готова была убить.
Ножны на голенище сапога — штука хорошая. Лайне и сама о таких давно мечтала, но попробуй уговорить отца на что-то действительно нужное. Особенно если отец у тебя киммериец, известный своим упрямством на все королевства!
Ведь любому умному человеку понятно, что нож на поясе — это как бы напоказ, словно бы «смотрите, что у меня есть!», а ежели на сапоге, то, опять же, любому ясно — для дела. Удобная, короче, штука. У тебя всегда под рукой, а постороннему не то что достать затруднительно, но даже и заметить не всегда получится.