Страшный Крокозавр и его дети
Шрифт:
Тут совершенно неожиданно пришла в наш класс Вера Александровна.
Петр Владимирович ей сказал:
– Извините, пожалуйста, я еще не успел с ними переговорить. – Он обернулся к нам: – Вера Александровна очень заинтересовалась нашей тайной. Можем ли мы довериться директору интерната, при условии, конечно, что никто другой знать не будет?
Я поставила на голосование. Мы единогласно решили, что можно.
В классе остались только Вера Александровна и я. Мне поручили совершенно откровенно рассказать про изыскателей абсолютно все.
Слушая меня,
– Значит, вы все время что-нибудь ищете?
Я ответила:
– Ищем. Пока у себя в интернате и у себя дома. А кончим школу, хотим всю жизнь искать. На земле, под землей, на воде, под водой, в воздухе и даже в космосе…
Вера Александровна улыбнулась и сказала:
– Кто ищет, тот всегда найдет.
Вчера был необычайно интересный совет дружины. Опишу все по порядку, как было дело.
После ужина возле двери пионерской комнаты я встретила Светлану и Диму Топоркова, они заметно волновались.
– Все понял? – спросила его Светлана.
– Отлично понял! – ответил Дима.
Мне кажется, он самый лучший и самый умный мальчик в интернате.
Светлана с Димой прошли в пионерскую. Почти и ту же секунду появились Кошечка и Люба Райкова, следом за ними и Мария Петровна.
Кошечка обернулась к Любо Райковой и говорит ей:
– Держись изо всех сил!
Люба Райкова к стене прислонилась со своим толстым «Журналом Правосудия» под мышкой, голову наклонила, ни на кого сквозь очки не глядит.
Кошечка начала по лестнице подниматься, а Мария Петровна, Люба и я отправились в пионерскую.
Члены совета уже разместились вокруг стола. Все встали. Мария Петровна села рядом со Светланой.
Дима Топорков, когда все успокоились, вскочил и отрапортовал:
– Объявляю совет дружины открытым. На повестке дня: первое – доклад председателя Совета Справедливых Любы Райковой о деятельности Совета, второе – разное. Какие будут изменения и дополнения?
Люба Райкова к столу подошла, очки стала протирать, а свою толстую книгу на стол положила.
Дима Топорков, совсем как взрослый председатель, обратился к ней:
– Слушаем ваше сообщение. Пожалуйста.
Она долго рассказывала, все старалась доказать, как полезна и одновременно как беспокойна работа Совета Справедливых – утром следить, после уроков следить, вечером очки подсчитывать, таблицу заполнять.
Когда Люба кончила, встал Дима Топорков. Он целую речь произнес. Я просто восхищена его красноречием. Он сказал, что Совет Справедливых только в их интернате есть, а советы дружины имеются во всех школах. И голубые повязки все ненавидят, но еще никогда не было случаев, чтобы красные галстуки не любили. В нашей стране, конечно.
Я посмотрела на Любу Райкову и увидела, что у нее очки на нос съехали. А Светлана сидела очень довольная.
Потом Дима сказал, что, по его мнению, Совет Справедливых совсем не нужен, все, чем он занимается, берется делать совет дружины, и, разумеется, без всяких штрафных очков и записей в журналы.
– Ну вот, – говорит Мария Петровна, – мы слышали. Только справитесь ли?
– Справимся! – в один голос ответили Светлана и Дима.
Совет Справедливых постановили уничтожить. Да, да, полностью уничтожить!
Я посмотрела на Любу Райкову. Она голову почти до самого стола опустила.
– А будете спотыкаться, – предупредила Мария Петровна, – ко мне и к Петру Владимировичу за советом и помощью обращайтесь. – Тут она повернулась к Любе Райковой: – А ты, Любочка, не падай духом. Ты энергичная общественница. Ваш класс выпускной, скоро выйдешь из интерната, мы дадим тебе прекрасную характеристику…
А Дима Топорков нарочно самым безразличным тоном сказал:
– Переходим к следующему вопросу.
Люба голубую повязку сняла, спрятала в карман и медленно вышла из пионерской с «Журналом Правосудия» под мышкой.
ЕЩЕ РАЗ ИЗ ДНЕВНИКА ГАЛИ КРЫШЕЧКИНОЙ
Вовку Драчева почти полгода учительницы не спрашивали ни по математике, ни по русскому. И каждый вечер Крокозавр с ним по целому часу после ужина уроки повторял. Да еще весь последний месяц по субботам Вовка к нему на дом ходил учиться.
А сегодня Крокозавр нарочно пришел на два часа раньше. «Екатерина Петровна в первый раз вызовет Вову», – сказал он. Ему самому, видно, хотелось послушать, как тот будет задачи решать.
Мы хотели, чтобы Вовка тоже с нами в дальний поход отправился. Ведь это хуже не придумаешь – изыскатели с тяжелыми рюкзаками по дорогам с песней шагают, а он будет в интернате сидеть – задачи решать и диктанты писать. И еще мы очень хотели, чтобы в классе была «стопроцентная успеваемость».
– Драчев, – позвала Екатерина Петровна. Я ее очень люблю. Такая она молоденькая, веселая и очень хорошая, вроде моей мамы.
Вовка подошел к доске, взял мел в руки и обернулся. Он стоял весь красный, его белые волосы прилипли ко лбу.
Екатерина Петровна спросила о треугольниках.
Вовка взял линейку, начал чертить мелом, потом затвердил что-то о гипотенузе, о катетах. Сперва говорил правильно. Мы все внимательно слушали. И тут Вовка начал путаться и заикаться. Мне ужас до чего захотелось ему подсказать, неслышно конечно. Но Вовка сам справился.
Екатерина Петровна вдруг остановила его и задала вопрос по алгебре, он сразу ответил; тогда она показала в учебнике, какую задачу ему решать.
Вовка переписал задачу на доску, задумался, начал медленно выводить цифры… Я сразу сообразила, что Вовка пишет не то, совсем не то! Надо сложить, а он вычитает. Вот тюфяк! Плюс, а не минус!