Страшный зверь
Шрифт:
– Ну и что предпринимать будем? Скажем Вале, что дело пущено на самотек? Слушай, Костя, а тебе не кажется, что у Генеральной прокуратуры уже набирается солидный опыт, ссылаясь на всякого рода причины, предоставлять даже собственным пострадавшим сотрудникам возможность, или необходимость, самим разбираться со своими проблемами? Красивая такая нейтральная позиция обозначилась. Мол, в следующий раз пусть они заранее размышляют, подставлять им свои головы под пули или не стоит. Ничего не напоминает?
– Ну, ты – язва, Саня, – спокойно отреагировал Меркулов, как бы предоставляя своим тоном Турецкому право самому спокойно оценить ту ситуацию, в которой оказался, после чего и был уволен из прокуратуры по состоянию здоровья.
Неприятная это была, конечно, для Меркулова тема,
А по поводу «соответствующих полномочий» Меркулов заметил, имея в виду, что и сам неоднократно разрешал другу Сане ссылаться на свое скорое возвращение в Генеральную прокуратуру, на прежнюю должность помощника генерального прокурора. И это доверительным тоном высказанное известие нередко приводило в трепет тех же чиновников, усматривающих в работе следователя под «крышей» частного охранного агентства особую хитрость этих «москвичей».
– Короче говоря, – сказал, словно собирался завершить разговор, Меркулов, – будешь расследовать в частном порядке, покажу Герины документы. Ну, те, по покушению и затем убийству, с которыми он выехал в командировку. «Крышу» я постараюсь отчасти обеспечить, но тебе все равно придется сдерживать себя и не злоупотреблять полномочиями. Это то, на что ты можешь рассчитывать с моей стороны. А если генеральный упрется, заявит: пусть, мол, сперва вернется, тогда и решим, – тут я бессилен. Придется нагружать кого-то из своих сотрудников. Скверно это все…
– Да уж чего хорошего… Не знаю, за какие «бабки» работать. Опять благотворительность, будь она уже неладна. Это, между прочим, наша зарплата, Костя. И моя, и всех остальных. А откуда у Валентины деньги, чтоб оплачивать труд сыщиков? Сам же говоришь, что дело скверное, значит, и следствие может затянуться надолго. И отказаться совесть не позволяет. А Генеральную прокуратуру, как я понимаю, совесть не мучает… вот то-то и оно…
– Ну, ты не преувеличивай, – сердито отозвался Меркулов и замолчал, потому что и сам знал, что Саня тоже, по-своему, прав. Абы кого не пошлешь, будет вместо расследования смотреть в рот краснопольскому руководству, – нынче ведь все можно заказать, вплоть до заранее заготовленных выводов и эксперта, и следователя. А чтобы официально послать частного сыщика, которому можно довериться полностью – и только на этом основании, – значит, надо изыскивать дополнительные средства. Но, в конце концов, совершено покушение на жизнь собственного сотрудника. И это не каждый день происходит.
Да, очень многое изменилось в жизни с тех пор, когда Меркулов сам работал обычным следователем, причем, изменилось далеко не в лучшую сторону. Впрочем, и раньше была «заказуха», но только чаще государственная, а теперь? Сегодня любые споры решаются кардинально, с помощью контрольного выстрела. Абсурд, казалось бы, а ведь уже свыклись…
Но вопрос с Саней тем не менее придется решать здесь, в прокуратуре. А средства? Что ж, проводятся ведь и срочные спецрасследования, вот и… Генеральный должен согласиться, что защита собственного сотрудника – тоже дело чрезвычайно важное. А то ведь иначе и народ поймет неправильно, и станет, в самом деле, размышлять: стоит ему рисковать или не стоит? Вот и добавится количество «заказных» расследований…
– Ты сейчас у себя будешь? – спросил Меркулов. – Или, может, ко мне завернешь? Материалы покажу. А сам пока договорюсь с генеральным, я думаю, он должен понять. Тем более что он все еще надеется, что ты изменишь свое решение относительно… ну, сам понимаешь.
– Костя, у тебя – явное раздвоение личности. Или у твоего генерального. Разве это я отказался от своей работы? Это вы общими усилиями, грубо говоря, меня выперли за дверь. А теперь жалеете, что ли? Так мне здесь лучше, чем у вас. И Ирка довольна, риску, говорит, поубавилось. Частный сыщик ведь не помчится в пекло, сломя голову, он сперва все просчитает, продумает. А у вас – приказ и «время пошло». Я здесь отдыхаю от вас.
– Ну, милый мой, получается так, что именно мы и создали тебе идеальные условия для работы. А ты все недоволен. Зажрался ты, Санечка, дорогой мой.
– Не возражаю, есть маленько, – Турецкий засмеялся, но тут же стал серьезным. – Исходя из сказанного, я мог бы предположить, что Валентина может не беспокоиться по поводу того, из каких средств оплачивать работу сотрудников «Глории»? Я не уверен, что мне не придется обращаться за помощью к своим коллегам, особенно, если как ты говоришь, из этого долбанного Краснополя кое-кто давно уже устроил себе вотчину и решает «наболевшие вопросы» с помощью контрольного выстрела. А потом, в конце концов, Гера не только чей-то муж, но еще и старший следователь по особо важным делам из Генеральной прокуратуры. Так что не жмись, Костя, раз сами ничего не можете, а частные сыщики – народ небогатый и хлеб свой зарабатывает потом и кровью.
– Да ладно тебе, – пробурчал Меркулов. – Не ораторствуй и не прибедняйся, не на хлебе едином сидите, еще и икоркой намазываете.
– Все, Костя! Это была последняя капля, – снова рассмеялся Турецкий.
Не так давно, ранней осенью, сотрудник «Глории» Филипп Агеев завершил дело, связанное с угрозой покушения на одного крупного бизнесмена, владельца нескольких рыбозаводов. Пугающий его идиот был быстро обнаружен и пойман: оказался собственным сотрудником, предпринявшим этот примитивный шантаж по соображениям личной обиды на хозяина предприятия. И хозяин, в благодарность за скорую и качественную помощь, помимо оговоренной суммы вручил Филе большую банку черной икры, половину которой Агеев, естественно, принес в агентство, чтобы побаловать товарищей, уже забывших вкус этого деликатеса. А они интеллигентно лопали и вспоминали, что ведь еще относительно недавно эта самая икра стояла в серебряных судках в рыбных отделах магазинов по всей стране. И еще – бутерброды с черной икрой во всех вокзальных буфетах. Как и крабы в банках, и многое другое. Как дешевая вяленая вобла – под пиво. Или колбаса, которую тогда можно было есть без опасения за свое здоровье. И даже собаки с кошками ею не брезговали…
Алевтина подобные воспоминания «пожилых» мужчин попросту не понимала, это ведь было, хоть и незадолго, но все же до ее жизни.
И надо же было случиться, что, когда сыщики уселись за стол, чтобы «продегустировать» прочно забытую продукцию, в агентство по собственной инициативе завернул Меркулов. Просто ехал мимо и заглянул «на огонек». Так он сказал, во всяком случае. Но никто не поверил, потому что у Кости была редкостная интуиция. Его удивлению тоже не было предела: сидят, понимаешь, знакомые все люди, попивают коньячок и закусывают черной икрой! Это ли не прямое свидетельство того, что «Глория» зажралась?! Переубедить его так и не смогли, да, в общем-то, и не сильно старались, пускай большие начальники завидуют!..
– Больше ты икры не получишь, – подвел итог своим воспоминаниям Турецкий. – И не проси. Знали б о твоей завистливой натуре, убрали б со стола еще до твоего приезда.
– Да ладно вам, – миролюбиво отозвался Меркулов. – Шутки разучился понимать? Так ты давай, подъезжай, а Валентине я лично объясню ситуацию. Конечно, это наше прямое дело, но бывают обстоятельства, когда и к частному сыску прибегать приходится…
– А вот на бедность свою и не думай ссылаться, – перебил Турецкий. – Тебя в этой ситуации не поймут. Никто, ни мы и не она.