Страсть и судьба
Шрифт:
Наконец, он заговорил.
— Вы счастливы здесь, Сара?
Она улыбнулась. Вопрос удивил ее.
— Ну конечно.
— Я думал о том, как вам здесь живется, — медленно продолжал он, — должно быть, вам одиноко у нас? Я занят своей работой, в основном, а у тетки весь день расписан по часам.
Сара бросила взгляд на комнату.
— Мне нужно восстановить все картины. Этого достаточно. Видите ли, я художник и поэтому привыкла к уединенной жизни.
Он улыбнулся.
— Ах да, конечно. Значит, вы ничего не имеете
Она покачала головой.
— Напротив, — сказала она, — иногда само время может принести исцеление.
Он многозначительно кивнул.
— А что ваша семья? Вы по ней не скучаете?
Она насторожилась. Нужно ответить как можно честнее, но ничего при этом не выдавая.
— Да, скучаю.
— Вы из Атланты, не так ли?
Она кивнула. Приятно, что он запомнил.
— Расскажите о вашей семье.
Сара прикусила губу, обдумывая свои слова, И осторожно начала:
— Моя семья хорошо известна в Атланте и вполне состоятельна. В основном доход нам приносят железные дороги.
— А войну ваша семья пережила благополучно?
Ее подбородок напрягся, и она уставилась на холодное оконное стекло, вспомнив о другой войне, другом страданье.
— Сара? — мягко поторопил он.
Она обернулась, улыбнулась при виде тревоги в его глазах.
— Да, благополучно.
— Я рад.
Надолго воцарилось молчание. Ясно, что Дэмьен говорит обо всем, кроме того, что его на самом деле волнует. Наконец, он встал и сказал:
— Я, видимо, пойду.
— Так быстро? — разочарованно спросила она.
Он долго молчал, глядя на нее сверху вниз. Затем развел руками и сказал иронически:
— Говоря по правде, я не привык откровенничать с кем бы то ни было.
— Но вы, кажется, успешно сделали первый шаг.
— Да? — он опять смотрел на нее напряженно. — Знаете, Сара, у нас, видимо, много общего. Я хочу сказать, что хотел бы быть вашим другом.
Эти слова обрадовали Сару, и ее глаза засияли от счастья.
— Конечно, Дэмьен, я тоже хотела бы быть вашим другом. — И она добавила с тоской: — Вы еще придете навестить меня?
— А вам бы этого хотелось? — улыбнулся он.
— О да!
Дэмьен опять долго смотрел на нее, и его испытующий напряженный взгляд словно проникал ей в душу. Сара просто таяла под этим взглядом. Ей хотелось коснуться его, привлечь его к себе. Одно мгновение — упоительное, живительное мгновение — ей казалось, что он ее поцелует.
Но он просто кивнул.
— Доброй ночи, Сара.
Когда он повернулся, она схватила его за руку и посмотрела на него, вложив в этот взгляд всю свою душу.
— Прошу вас, останьтесь и расскажите мне о Винси.
И опять в нем что-то изменилось. Рука его напряглась, и он вырвал ее из рук Сары; лицо посуровело, глаза потемнели.
— Возможно. Со временем, — сказал он и ушел.
После его ухода Саре стало казаться, что весь этот разговор существует только в ее воображении. Но нет, Дэмьен действительно был здесь! Он держал ее за руку. Он сделал к ней первый шаг. Как ее растрогало, когда этот отшельник сказал, что хочет быть ее другом! Как ее восхитила его улыбка!
После стольких лет затворнической жизни Дэмьен, наконец, протянул руку другому человеку и заново стал учиться доверию. Ему страстно хотелось говорить о брате, но сегодня она получила хороший урок. Больше она не станет заставлять его откровенничать. Она будет говорить на всякие безопасные темы столько, сколько потребуется; она станет ему другом и будет терпеливо ждать, пока ему не захочется поделиться с ней своей болью.
Прошло несколько дней, Сара работала. Иногда она пила чай с Олимпией в саду, но мир за окнами дома по-прежнему пугал ее.
Она узнала, как протекает жизнь в Белль Фонтэне. Несколько раз в неделю Олимпия уезжала к обедне или по общественным делам, но Дэмьен покидал дом только для ежедневной прогулки верхом или иногда ездил в город по делам. За исключением дневных служанок Хэтти и Джейн, приезжавших четыре раза в неделю помогать Баптисте с большой уборкой, в Белль Фонтэне никто не бывал. У старшей, Хэтти, вроде был роман с конюхом Беном. Улучив свободную минутку, эта пара устраивалась рядышком на гнилом бревне. Сара иногда останавливалась у окна наверху, наблюдая, как они смеются и болтают, не обращая внимания на ветер и листья старого дуба, падающие вокруг. В такие минуты Сара ощущала еле уловимый запах осени, проникающий через кружевные занавески, и рвалась наружу. Но ее удерживал страх перед зловещей преградой.
Сара ничего не имела против своей уединенной жизни, потому что вечера стали ее утешением. По вечерам они беседовали с Дэмьеном у окна салона, и их фигуры заговорщиков купались в лунном свете. Часто снизу доносилась приятная музыка — Олимпия играла на фортепьяно, и горечь на время покидала их души.
Они ни о чем не договаривались — эти ежевечерние свидания начались сами собой. Они были совершенно невинными. Сара и Дэмьен только держались за руки и иногда обменивались страстными взглядами. Но в области чувств они сближались с каждым днем, между ними возникало напряженное влечение.
Несколько вечеров они говорили о чем угодно, только не о потерях Дэмьена. Они обсуждали живопись Винси и каждодневные успехи Сары. Они говорили о жизни Сары в Джорджии, и ей, в общем, удалось рассказать об этой жизни в подробностях, ничего не выдав. Дэмьен о своей жизни говорил мало, но их встречи становились все длиннее. Слова, которые они произносили, в основном были незначительными, но связь между ними росла с каждым прикосновением, каждым взглядом.
И вот, наконец, настал решающий вечер, когда они сидели рядом у окна, и Дэмьен сказал: