Страсть Селии

Валентайн Мицци Сцерето

Восприняв это как приглашение, сэр Джейсон хватал эти взбрыкнувшие округлости и раздвигал их, обнажая заветный приз. Девичий визг Селии переходил в хриплые стоны, когда ее любовник сосредотачивался на оральных исследованиях обнаженной щели, ведя кончиком языка по узкой полосе выбритой плоти. Тогда девушка начинала пальцами сжимать подушки и все, что попадалось под руку, а таким объектом мог оказаться сам сэр Джейсон. Он действительно позднее находил засохшие бусинки крови на своем теле и гордился царапинами под ними, словно знаками почета.

Сэр Джейсон всегда мог сказать, когда Селия подходит к грани оргазма; она начинала тереть обнаженную выпуклость о стеганое одеяло, а ее вращения становились неистовее под воздействием его оральных

ласк. Он читал ее изящное тело как ученый и в момент кульминации вонзал в нее свой язык. Розовые губки ее ануса тут же хватали язык, доводя тем самым его хозяина до исступления. Несмотря на то что сэр Джейсон излил соки, а объект его любви издала смущенный крик, дерзкий странник еще не завершил свое путешествие. Как и ожидалось, усилия сэра Джейсона хорошо вознаграждались, когда он переворачивал Селию на спину, ибо не только охваченная страстью выпуклость, выглянувшая из вульвы, достигала величины, с которой следовало серьезно считаться, но окружающие ее губы увлажнились от плодов наслаждения пленницы. Он облизал эти выступы плоти, сняв с них пикантное покрытие, и большими пальцами вернул выпуклости на прежнее место, обнажив их внутреннюю розовость. Отчаянные подергивания раскрытого клитора Селии поведали о своем желании; однако сейчас Хардвика занимали другие дела. Язык его кружил вокруг этого дрожавшего выступа, уделяя главное внимание малым губам. Опустившись ниже, он без стыда прильнул к пузырившейся радушной щели, причем выступ терся о кончик его носа, напоминая о своем существовании. Будто он мог о нем забыть!

Пока сэр Джейсон стоял, готовясь войти в новый дом, он в сознании своей вины покачал головой. Какой же он дурак, что столь долго отказывался от всего этого. Ему придется наверстывать потерянное время — все те мгновения, когда он подавлял свой естественный голод. Сэра Джейсона лихорадило от желания, он в мыслях переживал мгновение, когда прильнет губами к клитору Селии и отчаянно будет сосать эту великолепную опухлость. Это отчаяние родилось в мужчине, который наконец понял, что значит быть мужчиной.

В крохотном вестибюле, где стоял сэр Джейсон, раздался подавленный вздох. Он думал, что сейчас услышит шаги, что его бросятся приветствовать, но ожидания обманули его. Дом с голубыми ставнями не подавал признаков жизни. В его скромных комнатах воцарилась оглушительная тишина — эти комнаты действительно выражали недовольство, словно они тоже переживали утрату. Похоже, вероломная Селия и его кузен сбежали вместе. Сэр Джейсон лишь надеялся, что они не успели уйти слишком далеко.

Да… он непременно найдет их. А когда это произойдет, они поплатятся за это.

Гнев сэра Джейсона…

Не понадобилось много усилий, чтобы выяснить, где находится странствующая молодая парочка. Жители Прованса оказали большую готовность помочь сэру Джейсону найти беглецов, чем жители Марселя. Наделенные светлой английской кожей и плохо владеющие местным языком, Селия и Колин сразу же привлекали к себе внимание.

Когда преследователь наконец обнаружил их в крохотном кафе напротив Ла-Канабьер, сложилось впечатление, что парочку это нисколько не удивило. Похоже, Селия смирилась, ибо времени было предостаточно для того, чтобы ускользнуть от когтей кузена своего возлюбленного, но она и не пыталась сделать этого. Она продолжала сидеть вместе с Колином за обшарпанным квадратным столиком и стоически пила кофе с молоком, дрожащими пальцами поднося чашку к губам. Увидев девушку, сэр Джейсон издал страдальческий вздох, желание воткнуть измученную головку пениса между ее губами почти превосходило тщательно отработанное самообладание. Если бы не другие люди, он вполне мог бы так поступить. Это уж точно пробудило бы посетителей сонной маленькой гостиницы!

Действительно, сэр Джейсон не мог бы придумать лучшего выхода на сцену. Когда он подходил к столику

этой парочки, колокола Нотр-Дам де ла Гард решили зазвонить. Узнав внушительную фигуру человека, для которого она сделалась сексуальной рабыней, Селия неуверенно встала. После сидения на плетеном стуле на задней части ее бедер проступили красные крестообразные полосы, и это воскресило в памяти сэра Джейсона те случаи, когда он прохаживался ремнем по ее заднице. Конечно, отметины на этих элегантных выпуклостях впоследствии быстро исчезали, не оставляя следов. Хардвик пользовался кожаным ремнем не для того, чтобы причинить девушке боль, а для того чтобы добавить горючего в огненную топку ее заднего прохода… Хотя, если судить по ее недавнему поведению, озорника заслужила более суровое наказание, — наказание, которое не могло ограничиться одним ремнем. И сэру Джейсону как раз предстояло осуществить его.

В этот солнечный марсельский день Селия выбрала себе наряд, который сэр Джейсон не узнал. Он предположил, что она приобрела его недавно, поскольку это легкое тканое платье с узорами васильков и лифом, очерчивавшим контуры ее груди, видно, лучше вписывалось в местный климат, чем строго сшитая одежда, привезенная из Англии. На ногах, ниже каймы, доходившей до колен, не было чулок. Ноги светились и были такими гладкими, что стало ясно — Селия совсем недавно прошлась по ним бритвой, ибо никакой, пусть даже тончайший шелк не мог сравниться с блеском лишенной растительности плоти.

Обнаженные ноги, а также глянцевая часть кожи, не скрытая под хлопчатобумажным нарядом, оказались весьма соблазнительными для мужчины, так долго страдавшего. Среди всех присутствующих в кафе посетителей только один из Хардвиков мог знать, как высоко добралась заточенная сталь лезвия. Обычно сэр Джейсон сам занимался великим обнажением, проводя лезвием вдоль элегантного изгиба икры, поверх неожиданно возникшего бугра колена и двигаясь к робкому треугольнику, отчего у него дух захватывало. С прилежностью, достойной более возвышенных устремлений, он наносил на пушок пену для бритья, в которую заранее добавлял несколько капель масла сандалового дерева. Стоя в артистической позе, сэр Джейсон направлял сталь с такой точностью, что ноги его настороженной добычи сверкали, отполированные до совершенства. Подобная основательная отделка дальше распространялась на выпуклости губ Селии и на глубокую складку между сжатыми ягодицами. Особенное удовольствие ему доставляло раздвигать с нежную плоть ее вульвы, ибо, поступая так, он обнажал такую утонченность, гладкость, которая не нуждалась в бритье. И действительно, этот лакомый кусочек трепетал в большом страхе, а тот, кто явил его взору, кокетливо водил вокруг заточенным краем бритвы, словно чувствуя, что безопасность находится в руках мужчины, руководившего этим инструментом с целеустремленной решительностью.

Что и говорить, приятные воспоминания, однако сэр Джейсон не мог ни на мгновение позволить, чтобы его гнев заглушили контуры лишенных растительности ног или опьяняющие воспоминания о паре роскошных губ, которым движение лезвия могло придать изящество венецианского стекла. Он лишь продолжал стоять перед столиком беглой парочки, а слова, которыми он собирался разнести обоих, стали излишними. Грудь Селии вздымалась от страха и, как думал сэр Джейсон, от волнения, ибо два крохотных соска выступили через украшенную васильками ткань. Он мог лишь представить, как намокли ее трусики. Неужели он ошибся или она сжала ноги вместе?

Колин схватил дрожащую руку Селии и сдавил ее со спокойствием, которого не чувствовал. На мгновение показалось, что он собирается забрать ее — вывести на еще одну пыльную сельскую дорогу, которая уведет их в неизвестность. Конечно, он понял бесполезность такого рискованного предприятия, ибо вдруг его глаза, как и глаза Селии, заговорили о поражении, хотя в ее взоре мелькнуло облегчение. За все это время никто не промолвил ни слова, даже небрежного слова приветствия. И в самом деле, что тут можно было сказать?