Страсти по четырем девочкам
Шрифт:
– А французский петух поет иначе: ко-ко-рику... ко-ко-рику!..
И два друга тут же изобразили пение французского петуха:
– Ко-ко-рику! Ко-ко-рику!
– А шведский петух, - продолжала девочка, - поет по-шведски: у-ке-ли-ку... у-ке-ли-ку!..
Арлекин и Пьеро произнесли шведское петушиное слово:
– У-ке-ли-ку! У-ке-ли-ку!
– А как поет русский петух, вы, конечно, знаете?
И тут же все трое запели: ку-ка-ре-ку! И им отозвалось эхо. И весь мир заполнился петушиным пением, словно на земле жили одни петухи
– Сейчас мы разыграем спектакль. Я буду Офелией. А вы будете... Вы так и останетесь - Пьеро и Арлекин. Согласны?
– Офелия, Офелия, сестричка!
– воскликнул Арлекин.
И тут вступила Саманта:
Надет венок, распущена косичка.
На сцене омут, словно на картинке.
Вода синеет, плавают кувшинки.
– Офелия, Офелия, сестричка, - воскликнул Пьеро.
– Офелия, Офелия, девчонка!
– продолжил Арлекин.
И снова Саманта:
Прощай любовь, родимая сторонка.
Но в темном зале замер мой спаситель
В джинсовой куртке неприметный зритель.
Офелия, Офелия, девчонка!
– Офелия, Офелия, подруга!
На свете нету преданнее друга,
И мне не даст он утонуть в пучине.
Он вынесет меня в цветах и в тине.
– Офелия, Офелия, подруга!
– Офелия, Офелия, русалка!
Вдруг целой школе станет тебя жалко.
И мой спаситель вдруг сорвется с места.
Чтоб ждать меня у школьного подъезда.
– Офелия, Офелия, русалка.
Как в мире все взаимосвязано! Время и пространство, которые на первый взгляд кажутся далекими и несовместимыми, вдруг сходятся лицом к лицу. Люди, жившие в разные времена, становятся друзьями. Родственные души находят друг друга в разных уголках света.
Мой Театр - место таких встреч. Люди разных эпох могут встретиться только здесь. Назначайте свидания в моем Театре!
Так случилось, что на ступеньках Самантиного дома встретились все героини моей мистерии.
Саманта сидела на крыльце, когда перед домом появилась девочка в платке и ватнике. Больше всего Саманту удивило, что у незнакомки была странная обувь, похожая на ноги слона. У девочки было бледное изможденное лицо и запавшие глаза, полные тоски.
Девочка произнесла странную фразу:
– А куропатка съедает в день всего 22 грамма!
– Ты что, наблюдаешь за куропатками?
– поинтересовалась Саманта.
– Я завидую куропаткам. 22 грамма им хватает. А мне сто грамм хлеба мало.
– Я дам тебе сколько хочешь хлеба!
– воскликнула Саманта.
Неожиданную гостью она приняла за бродяжку.
– Спасибо. Теперь уже не надо. Блокаду прорвали. Война кончилась, ответила девочка.
"Так вот она какая, война!" - подумала Саманта, и тихо сказала:
– Прости меня, ты, наверное, очень устала. Посиди на крылечке. Меня зовут Саманта.
–
Потом появилась еще одна гостья в голубом хитоне, сшитом из маминой нижней юбки. Ее появление тоже озадачило Саманту. Большие темные глаза, верхняя губка небрежно пришлепнута к нижней.
– Ты, наверное, актриса?
– спросила Саманта.
– Да, конечно... Конечно, я - актриса. Я ужасно счастлива, а играю роль несчастной. Тебе нравится мое платье? Правда, вместо пуант у меня спортивные туфли. Хочешь, я прочту тебе монолог из моего спектакля?
Саманта продолжала разглядывать гостью-актрису, а Таня грелась на солнышке и все не могла согреться.
Я говорю последнее "прости"
Фиалке, не успевшей расцвести,
Ведь я сама такая же фиалка.
Я будущего маленький побег,
Но нежный стебель засыпает снег,
И лепестков моих ему не жалко...
Стало удивительно тихо. Саманта задумалась, исподволь разглядывая гостей, и вдруг воскликнула:
– Девочки, вы обе с войны. Я знаю вас! Я читала ваши дневники. Вас прислало небо?
– Если человеческую память считать небом, то небо, - рассудительно ответила Анна.
И тут все заметили, что перед крылечком появилась еще одна незнакомка, худенькая, в шелковом кимоно. У нее были гладкие черные волосы и щелочки-глаза, чуть припухшие снизу.
У меня болит головка
Очень жесткая циновка.
Я испытываю муку,
Поднимая просто руку.
Я жива и не жива
Сквозь меня растет трава.
– Ты тоже была на войне?
– Нет, - ответила Сасаки, - война вселилась в меня. Война всегда со мной. Со мной... до самой смерти. Как хорошо, что у меня нет дочки и в нее не вселится моя война, как в меня мамина.
– Что же это за страшная война, которая передается по наследству! воскликнула Саманта.
Девочки печально посмотрели на Саманту и молча ушли. Но Саманта почувствовала, что она не одна, что кто-то, чужой и опасный, находится где-то рядом. И зазвучал железный голос:
Я притаилась в мине ржавой,
Меня ребенок в руки взял
И потянулся след кровавый,
И проявился мой оскал.
Я мертвой только притворилась,
И пусть Чернобыль вдалеке,
Но Хиросима повторилась
На мирной Припяти-реке.
Голос умолк, как железный лязг промчавшегося танка. И Саманта почувствовала войну так реально, словно та уже поднималась по нагретым солнцем ступеням крыльца и готова была ударом сапога выбить дверь и вломиться в дом.
"Из семейного альбома смотрит атомная бомба с человеческим лицом, со страдальческим венцом".
Девочка осталась с глазу на глаз с войной.
И тогда Саманта со всей силой почувствовала, что наступил момент, когда она может остановить войну. Она одна во всем мире. Вчера было рано, завтра будет поздно. Сегодня! И никто другой, только она. Она! Она!