Страсти по Фоме. Книга 2
Шрифт:
Через мгновение Фома увидел, как вырастает тень за спиной часового, легонько поворачивает его голову вокруг позвоночника и тот оседает. Все это бесшумно, как в доме подпольного преферансиста крадется бабушка с чаем.
Доктор же, укладывая тело, видел, как рядом со вторым часовым появилась фигура в белом саване и страшной косой. В пустых глазницах ее черепа горели красным зловещим огнем шипящие свечи. Фигура наклонилась к ничего не подозревающему разбойнику и что-то сказала ему на ухо…
— Это я, — вкрадчиво доложил Фома в волосатое ухо, — кума
Часовой, как сомнамбула, повернулся к Фоме. Картина вдохновила его на обморок, а может восхищение его простерлось и до полного умиротворения. “Бо знат!” — говорят старушки на Спирали в таких случаях. Во всяком случае падение бандита было мягким, а прощание стремительным и беспечальным.
“Не можешь без фокусов!” — чертыхнулся Доктор.
Потом Фома двинулся к шатру, так как был ближе, а Доктор — к лежбищу разбойников. Ему пришлось потратить гораздо больше времени, чтобы создать клетку-лабиринт, так как реальность Кароссы сопротивлялась, не придя еще к равновесию, а может действовала защита Хруппа или даже просто его присутствие. В таком случае медлить было нельзя, Хрупп обязательно что-нибудь почувствует.
Доктор бросился к шатру.
Он увидел, что вестовой стоит ни жив, ни мертв, не в силах ни пошевельнуться, ни крикнуть, хотя рот его исказился и застыл в беззвучном крике. На него надвигался, мерно кося ослепительной косой все пространство перед собой, бледный саван Смерти. Только, вдобавок к свечам в глазницах, из пасти черепа торчала попыхивающая сигара.
Дело шло к разрыву сердца, так как Фома не спешил, с наслаждением выкашивая траву, вместе с кустами и кочками, перед часовым, опять же беззвучно, на фоне ветра. Чтобы этого не случилось, Доктор усыпил бедного свидетеля Безглазой, надавив на артерию.
«Все шуточки?!» — резко прозвучало у Фомы в голове. «Какие шуточки? — удивился Фома. — Смерть!» И вставил сигару в рот вестовому так, что тот напоминал уснувшего сторожа табачной плантации Фиделя. «Остров Свободы на посту! Капля лошади убивает огонь сигары!..» «Тс-с!» «Ну что, врываемся и рубим?..» — Фома сделал нетерпеливое движение. «И как можно скорее!» — ответил Доктор, и в это время в шатре раздался голос:
— Морган, посмотри, что там?..
И из шатра вышел человек с мечом наголо. Явно не до ветру. Сообразить он ничего не успел. Голова его, потеряв опору, закатилась под полог шатра, но и элемент неожиданности был утерян, если не считать, конечно, элементом неожиданности то, что вышел из палатки Морган, а обратно вкатился только его орган. Пусть и с глазами. Не успевшими удивиться как следует.
Фома с Доктором ворвались в шатер следом, но вместо повинно подставленных голов увидели обнаженные мечи. Вокруг топчана с картой и бумагами стояли четверо мужчин с оружием наизготовку. Над столом висела, покачиваясь, лампа, создавая зыбкую тревожную атмосферу.
Двое ближних, собственно, только и успели, что обнажить клинки, но толком развернуться навстречу ворвавшимся сайтерам уже
Один из них был Хрупп. Его нельзя было не узнать. Он был, может быть, не так огромен, как Скарт, но невероятная сила волнами исходила от него, к тому же он был сиз, как начинающий тлеть покойник. Одутловатое лицо с неестественно большими глазами, совершенно лысая голова и безжалостные губы людоеда. Было в этом какое-то страшное обаяние, тем более, что лампа, все еще качаясь, лишь периодически выхватывала его лик из полумрака. Словно сам ад, в лице лучшего представителя, заглядывал в палатку и глаза незваных гостей.
Второй был под стать Хруппу, но лицо его было резче, как и все движения, длинный хрящеватый нос, загнутый как у попугая, шевелился, пытаясь угадать следующее действие ворвавшихся. Никакой растерянности, только яростная готовность. Топчан между ними служил естественной преградой и возникла короткая пауза, в которой противники пытались правильно оценить друг друга и последующий ход.
— Кто вы? — спросил Хрупп, и Фома узнал этот низкий голос, выдающий нечеловеческую силу.
Этим голосом говорила голова Джофраила.
— Мы за тобой, собирайся! — ответил Фома, называясь. — Петушок давно пропел!..
Он сделал небольшой шажок, как бы примериваясь к прыжку. Ближе к нему был неизвестный.
— А-а! — зарычал Хрупп. — Так это вы?.. Флипп, крикни людей, это сайтеры!
— Не стоит! — успокоил их Доктор, пока Фома незаметно, как тень, используя раскачивание лампы, подбирался все ближе к топчану и Флиппу. — Вас никто не услышит, они мертвы. Так что давайте лучше обсудим условия сдачи.
— Сдачи? — зарычал-захохотал Хрупп. — Щенки!..
Но они и не думали обсуждать этот пункт. Фома прыжком обогнул топчан, и нанес удар Флиппу, Доктор напал на Хруппа, тот, отбивая выпад, ударил по лампе, она звякнула, мигнула и в шатре стало темно…
Фома сделал шаг назад, чтобы случайный удар не мог его достать, и замер, прислушиваясь к возникшей тишине, пытаясь быстрее адаптироваться к темноте. Ни один звук, кроме скрипа раскачивающейся лампы, не выдавал движения, все понимали — неосторожность может принести смерть. Здесь победит тот, у кого крепче нервы и пауза затягивалась, вытягивая их до предела.
Наконец, Фома увидел медленное, едва уловимое движение к нему справа. Флипп не выдержал.
“Флипп, ты влип!” — сказал Фома, уже ясно различая голову разбойника и как она, подчиняясь динамике Ирокеза, сначала покачнулась назад, а потом соскользнула с плеч вперед. Из шеи вырвалась шипящая струя, обрызгав все вокруг. “Тоже оборотень!..”
Тут же он услышал, как скрестили клинки Доктор с Хруппом и повернув голову увидел и того, и другого, и понял, как он сейчас снесет голову Хруппа скользящей лаской своего Ирокеза. Нет, остановил он себя, он мне нужен, он должен говорить!..