Страсти по-губернаторски
Шрифт:
Что еще из важных деталей? Взрывное устройство представляло собой артиллерийский снаряд, упакованный в железный короб, набитый металлическими обрезками, гайками и болтами. Явно самоделка, но созданная опытными руками. То есть тут поработал профессиональный сапер или взрывник. Возможно, из тех, кто воевал. Даже скорее всего.
Еще, по показаниям случайных свидетелей, днем на дороге, ведущей от шоссе к поселку, двое из жителей Новой Деревни, возвращавшиеся из города домой на машине, заметили у одной из обочин ремонтную грузовую машину и троих рабочих в зеленой форменной одежде. На вопрос проезжавших: «Чего делаете? Грибы собираете?» — те засмеялись и ответили, что проверяют крепость дорожного полотна. Наверное, придется еще слой асфальта класть. Свидетели посоветовали лучше расширить полотно, а то разъездов мало, и уехали. И, естественно, забыли о встрече. Но ремонтных рабочих вроде запомнили. Мордвинов попытался с их помощью создать фотороботы тех ремонтников, но они получились слишком похожими между собой и абсолютно безликими. Под такие портреты каждый второй житель города может подойти. Но свидетели все же утверждали, что, если бы им показали тех мужиков живьем, они бы наверняка их узнали. Этого мало, конечно, но хоть что-то…
Турецкий записал себе: «Еще раз поработать со свидетелями, попросить подъехать кого-нибудь из наших экспертов, москвичей» — и снова передал Славе. Тот прочитал, кивнул и спрятал записку в карман.
Наконец, подошли и к последнему, к Станиславу Сергеевичу Афанасьеву — высокому человеку, по возрасту приближающемуся к своему полувековому юбилею, с седыми висками и резкими, словно рубленными топором, чертами лица.
Он и говорил, как и выглядел, — короткими жесткими фразами, избегая эпитетов.
Дело Васильчикова…
Оно потребует длительного и тщательного расследования, ибо факт его убийства выглядел примерно так же, как и то убийство, которое совершил сам ныне покойный адвокат совсем недавно и из-за чего, собственно, и разгорелся весь сыр-бор в губернии. До сих пор Станислав Сергеевич занимался поиском возможных свидетелей, который пока, к сожалению, не увенчался успехом. Но он не терял надежды. А кроме того, он счел необходимым вызвать для дачи показаний переведенного в дальний район области следователя Зотова, который и занимался тем делом об убийстве сержанта и за что был переведен начальством в «глубинку» с формулировкой — «за обвинительный уклон при расследовании». Уж Мише, считал Афанасьев, есть что поведать следствию. Неплохо было бы также пригласить для дачи показаний и адвоката Гордеева, который вел процесс от имени потерпевшего, но в настоящее время уехал и находится в Москве.
«Ага, вот ты, Юра, и попался», — с легким злорадством подумал Александр Борисович и сказал:
— Так за чем же дело? Вызывайте. Да у него, насколько мне известно, и процесс здесь вовсе не завершен. Будет же заседать президиум областного суда, не так?
— Значит, вы в курсе, — подтвердил Афанасьев. — Это хорошо, это нам на пользу.
Какую пользу для себя он решил извлечь из этого, Станислав Сергеевич не уточнил.
— Вы разговаривали с жильцами тех домов, возле которых был застрелен адвокат? — спросил Турецкий.
— Так точно, — по-военному ответил Афанасьев. — Но пока безрезультатно. А что, у вас есть иные варианты?
— Мы еще подумаем, продолжайте поиск.
А сам написал на очередном листке: «Пусть Галя там побродит, может, каких-нибудь бомжей встретит — это же верные наши агенты» — и поставил три восклицательных знака.
Грязнов прочитал, улыбнулся и протянул записку Гале. Та с улыбкой кивнула. Эта пантомима не прошла, разумеется, мимо внимания следователя, докладывавшего о своих поисках, и он, ничего толком не поняв, похоже, обиделся. Надулся, насупился, замолчал, перелистывая свои бумаги.
— Что ж вы остановились, Станислав Сергеевич? Не стесняйтесь, продолжайте, извините, это я, чтобы не отвлекать вас лишними вопросами, прошу подумать над ними моих коллег. Нам же вместе придется работать, не так ли?
— Как прикажете.
— А чего приказывать? Разве вам Фатеев не сообщил, что вы включены в мою бригаду? Вот и исходите из этого. Продолжайте… Так что же произошло с вашим Генералом?
— О, вы даже и это про него знаете? — удивился Афанасьев.
— Наслышан, — коротко ответил Турецкий и приготовился слушать.
4
Турецкий засел за ознакомление с уже собранными материалами.
Это следователи, избегая длиннот, да и, видимо, стесняясь еще выставлять себя перед помощником генерального прокурора этакими опытными «волками», излагали свои версии, а также собранную фактуру кратко. На самом же деле, как видел Александр Борисович, они тут поработали уже хорошо, собрали довольно большое количество материалов. Трудность возникла в другом — при всем видимом обилии показаний твердой доказательной базы на них еще построить было невозможно. Требовались, как убеждался Турецкий, более углубленные и обширные сведения даже и не столько об исполнителях либо заказчиках этих громких преступлений, сколько о личностях самих погибших. Именно эта информация, уверен был Александр Борисович, и сможет в конечном счете вывести следствие на преступников.
Естественно, что официальная точка зрения защищала погибших — честных, профессионально грамотных, уважаемых и так далее в городе людей. Хотя, как помнил Турецкий, в речах основных городских руководителей, с кем довелось беседовать в первый день своего приезда сюда, несмотря на нескрываемые сожаления по поводу безвременных потерь, все же проскальзывали некие нотки тщательно скрываемого торжества, а может быть, и облегчения — вот, мол, не ушел-таки от наказания! Как будто и губернатор, и главный областной милиционер, и прокурор, да, впрочем, и следователи, докладывавшие Турецкому о своих результатах, — все они знали, помимо всего прочего, еще и нечто такое, чем делиться не хотели ни с кем посторонним.
Но если предположить, что это действительно так, то, значит, было у покойных «правоведов» глубокое второе дно, на котором и пряталась, отлеживалась истина. Вот ее-то и надо было достать. А как — это вопрос мастерства. В своих сотрудниках Александр Борисович не сомневался, как и в том, что именно им, и в первую очередь, станут всячески мешать все те, кто старательно демонстрирует сейчас свою готовность помочь в расследовании.
Мелькнула даже мысль: а что, если им истина как раз и не нужна? Что их вполне устроила бы версия, будто в случае, скажем, с Савенко сработал мститель за вынесенный судьей когда-то суровый приговор.
Или что та же самая история фактически повторилась в случае с Самохваловым? Либо что его казнил ударом ножа в спину какой-то явно знакомый ему человек. Ведь не стал бы судья пускать к себе в кабинет, да еще ночью, неизвестного мужчину. К тому же он сидел без брюк. А вот ожидая женщину для совершенно конкретных плотских целей, которую до этого уламывал, соблазнял, запугивал и, наконец, казалось бы, уговорил — за это вполне можно получить нож в спину от ее защитника. Как — это уже другой вопрос, которым придется заниматься совершенно конкретно. В том числе и способами проникновения чужого человека в закрытое помещение суда.