Стратегии злых гениев
Шрифт:
И еще одну небезынтересную деталь, связанную с именем бен Ладена, нельзя обойти стороной. Некоторые специалисты в области информационных технологий полагают, что «террорист номер один» вообще никогда не существовал в реальности, а его образ является лишь «продуктом» искусной информационной войны специальных служб с экстремистской «Аль-Каидой». Но даже если Усама бен Ладен является «цифровым мутантом» и фантазией склонных к гиперболизации режиссеров историй-ужасов, отточенный стиль подачи образа и сам по себе имидж антигероя являются отражением реальных страхов человека и уже поэтому достойны изучения. В нем, как в зеркале, отражен весь набор качеств развитого обществом деструктивного начала, которое в данной истории явно доминирует над всеми «добрыми силами» планеты. Кого-то это пугает и завораживает, кого-то заражает всепроникающими импульсами насилия. Однако все мы должны помнить, что само появление такого «героя» является бесспорным свидетельством того, что иррациональное может завладеть мировым сознанием, прочно держа его в плену непредсказуемости и хаоса.
Часть вторая Природа «злого гения»
Все в мире диктаторы порождены нами самими. Мы порождаем их в надежде переложить на них ответственность. Миллионы людей не могут обойтись без указок сверху – они дезориентированы. Но в тот миг, когда мы отдаем ответственность
«Кто хочет стать водителем людей, должен в течение доброго промежутка времени слыть среди них опаснейшим врагом». Откровение Фридриха Ницше в реальной жизни становилось для многих искателей счастья жизненным кредо в буквальном смысле этого слова. И особенно для «злых гениев», которые для достижения власти всегда использовали тактику непрерывного нападения, стремясь «излучать» опасность и двигаться от мишени к мишени, упреждая зарождение чужой враждебности. Отличительными чертами таких ловцов успеха являлись неприкрытая ложь, откровенный цинизм и шокирующая готовность идти на уничтожение конкурента. Такая тактика всегда была особенно действенна в борьбе против образованных интеллигентов, получивших прекрасное воспитание. Свирепые атаки противника для интеллектуалов и вообще здравомыслящих людей часто оказывались асимметричным оружием, которому они всякий раз не могли противостоять в силу воспитанной в них с младых лет готовности к сотрудничеству и любви. Более глубокий и насыщенный внутренний мир оказывался не козырем, а ахиллесовой пятой при столкновении с деструктивным, лишенным разумной логики мышлением. Отрабатывая на таких неискушенных объектах свою словесную или физическую мощь, агрессоры часто добивались заметных результатов – их влияние, как облако радиоактивной пыли, расползалось на гигантскую аудиторию, неся исключительную экспрессию, основанную на власти низменных инстинктов. В конце концов, единицы, ориентированные на агрессию, зажигали огромные массы людей, которые, словно заговоренные, безропотно двигались за агрессорами, совершая в состоянии дурмана безумные преступления, опустошая земли и сравнивая с землей города. Демоны зла вложили в руки своих возбудившихся сподвижников мечи, пробудив в них страсть к запаху крови и уверенность в безнаказанности за содеянное. Возможность ощутить себя всемогущим и почувствовать свою власть над ближним так ослепляла лишенных других ориентиров людей, что они очень скоро превращались в орудия убийства и насилия.
«Злой гений», любая личность с враждебными помыслами и подсознательным стремлением к разрушению, уничтожению, подавлению, причинению боли всегда излучает агрессивные импульсы. Его внутренний мир скован неизлечимой болезнью, энергетическое начало безнадежно поражено. Следование неизменной, деструктивной логике и неистребимое желание пробудить животный ужас в окружающих, вызывать жуткий страх является не чем иным, как отражением своей собственной тревоги, боязни оказаться отвергнутым всеми и остаться непризнанным. Единственная причина этой ситуации – сформированная по каким-то причинам неуверенность в своей способности созидать и творить, развитая в силу каких-то жизненных обстоятельств дисфункция любви. Все остальные черты «злого гения» являются сопутствующими, приобретенными на разных этапах взращивания в своей душе непримиримости и враждебности.
Внутренний мир разрушителя. Аномалии сквозь преломления детских лет
Так откуда же возникают деструктивные личности и что ими движет? Если все люди рождаются одинаковыми, имеют равные возможности и приблизительно равную психологическую основу для развития, значит, стремление к разрушению и причинению боли может считаться либо ужасным феноменом, либо одной из совершенно нормальных черт человеческой натуры, свойственных внутренней природе Homo sapiens. Безусловно, констатация равных стартовых возможностей каждого рожденного на свет человеческого существа носит условный характер, не позволяя учитывать физиологические и психические патологии, которые являются следствием жизненного уклада его родителей. Кроме того, в значительной степени жизненный сценарий каждого пишется независимо от него не только родителями и ближайшим окружением, но и определяется такими факторами, как половая принадлежность, культурная среда, исторический период, место (географическое) рождения. Десятки и даже сотни факторов определяют жизнь каждого человека на планете, но импульсы враждебности индивидуум получает извне. Рациональное и иррациональное, стремление к творчеству и разрушению в мире слишком тесно переплетены, и от окружающих, от родителей, из всего жизненного пространства явившееся на свет существо получает многочисленные разнообразные импульсы-раздражители. От жизненного уклада, воспитания, окружения, образования зависит, какие из раздражителей окажутся первичными, главными в восприятии нового человека. Деструктивное часто побеждает потому, что сами по себе его импульсы принадлежат к области низменного, животного, связанного с инстинктами, что всегда ярче и сильнее воздействует на воображение и восприимчивость. И если на момент появления этих раздражителей психика оказывается лишенной необходимого иммунитета, если она не защищена любовью, ростками творческих идей, прикосновением прекрасного, деструктивные порывы могут оказаться опасными для столкнувшихся с ними людей.
Ущербность, уязвленное самолюбие и следующая за ними по пятам ненасытная жажда мести или признания на иррациональном поприще очень часто, если не в большинстве случаев, связаны с прохождением человека через унижение в то время, когда его личность находится на этапе формирования. Это могут быть физические страдания, сознательно вызванные кем-то из окружения в раннем возрасте, но подобное воздействие оказывает психологическое отторжение социумом, к которому человек изначально принадлежал, или унижение сексуального характера. Страсть к насилию и разрушению так или иначе связана с испытанием их в качестве объекта таких действий или увиденными вблизи проявлениями необузданной агрессии. Порой в качестве наблюдателя восприимчивая натура может получить такую дозу «облучения», что заставит испытывать не меньшие душевные потрясения и сопереживания с происходящим, осуществляя впоследствии перенос этих событий (другими словами, воспринимая действие по отношению к другому в качестве раздражителя, направленного на себя). Часто деструктивные импульсы формируются целым комплексом взаимосвязанных причин, в которых, так или иначе, имеется подтекст унижения и ущемления, вызывающий деформацию личности и существенные изменения восприятия окружающего мира. Это такая мощная и неожиданная детонация души, которую французский психолог и психиатр Пьер Жане определил как шоковые эмоции, то есть такие потрясения вследствие внешних происшествий, которые не только являются по сути неординарными для неподготовленной юной натуры, но и действуют как провоцирующие, вовлекающие в действие раздражители. Эти эмоции, потрясая все имеющееся доселе представление о мире, являют собой мощную дезорганизующую, разрушительную для личности силу. Они становятся факторами, противоположными воле и вниманию. П. Жане отмечает, что охваченный такими эмоциями человек становится «как бы ниже самого себя». При этом эмоция, трансформирующаяся в эмоциональное расстройство, может повторяться и даже длиться годами.
Наши сумрачные исторические фигуры, как гигантские призраки прошлого, своей природой демонстрируют едва ли не весь спектр омерзительных качеств, которые только может вырастить в себе человек. Стоит добавить, что если в ранних обществах агрессивные действия носили примитивный и более прозрачный характер, развитие цивилизации серьезно усовершенствовало методы воздействия на сознание, часто переводя их из физической плоскости в область психического и психосексуального насилия. Более того, глобализация мирового общества привела к появлению таких мощных виртуальных раздражителей, которые способны разрушать психику путем медленного монотонного влияния, без какого-либо явного контакта с автором иррациональной идеи. Ярким примером тому в начале XXI века может служить экспорт насилия со стороны сети террористических организаций и их отдельных лидеров, таких, например, как Усама бен Ладен. Не менее опасной тенденцией является совершенствование технологий показа насилия через телевидение или Интернет.
Вовсе не случайно войны, конфликты и официально утвержденная враждебность одной группы людей по отношению к другой становятся удивительно благодатной почвой для появления новых и все более зловонных наростов на коллективной душе цивилизации. В периоды военных действий и чрезвычайных положений всегда резко снижается уровень ответственности за содеянное, что позволяет желчным позывам, как селевым потокам, прорываться в том неприкрытом виде, который существовал на первых стадиях развития человека. Войны традиционно сопровождаются актами мародерства, разбоя и насилия, и это одна из причин печальной статистики мирного послевоенного времени, когда общее напряжение в обществе существует еще много лет после военных действий. Разбуженные демоны засыпают с большой неохотой и лишь под воздействием еще большего страха. И чрезвычайно легко просыпаются, что заставляет усматривать потенциальную готовность к войнам, разрушительным походам под любым приживающимся в отдельной группе людей лозунгом. Многие из тех людей, что оказались вырванными из мирного общества для участия в военных действиях и лично столкнулись с физическим насилием, часто живут с пожизненными импульсами пережитого, скрытыми желаниями возвратиться в животное состояние. Вьетнамская война для американского общества и афганская война – для постсоветского оказались отрезвляющими уроками, подтверждающими все еще существующее господство деструктивного. Если суммарное количество раздражителей превышает порог готовности человека сопротивляться, он постепенно уступает, превращаясь в чудовище во плоти.
Не меньшую опасность для общества представляют методы дозированного насилия, разрешенные и утвержденные государственной машиной для репрессий. Длительное нахождение даже рядом с очагом насилия вызывает порой у совершенно уравновешенных и не склонных к агрессии людей психические аномалии. Сталинские пытки, часто начинающиеся с психологического унижения, например, когда арестованных заставляли раздеться для ощущения совершенной незащищенности, когда им не позволяли спать или пытали ярким светом, чтобы изможденный человек стал податливым, приводили затем к необходимости быстро менять и даже уничтожать самих палачей. А военные конфликты конца XX – начала XXI века продемонстрировали поразительную готовность современного человека возвратиться к жестоким пыткам и кострам инквизиции. Яркими примерами неослабевающей и, казалось бы, беспричинной агрессии являются события в военной Югославии конца XX века или постсаддамовском Ираке. Когда откровенные пытки в тюрьме Абу-Грейб под Багдадом неожиданно обожгли весь мир своей откровенностью, показали, куда может завести власть обычного человека, многие призадумались. И если американцы, пришедшие в Ирак под флагом демократических ценностей, оказались весьма изобретательными палачами не без налета сексуальной извращенности, то чем тогда американская модель отличается от режима Саддама Хусейна, если речь идет об отдельном человеке? Но дело не в лидерах и формах государственного управления, а в том, что человек внутри, в своих побудительных мотивах за тысячи лет практически не изменился, и садистские пытки начала XXI века только подтвердили это неподражаемой пестротой и невозмутимостью участников.
Аномальное и извращенное восприятие действительности непременно характеризовало внутренний мир деструктивных личностей, оказавшихся в поле зрения истории. Если говорить объективно, то появление тиранов, убийц, насильников и разрушителей в значительной степени является следствием безразличия самого общества к пополнению его новыми членами – в каждом новом младенце, пришедшем в этот мир, заложен потенциал либо великого гения, либо ужасающего разрушителя, либо серой посредственности. И само общество, ближайшее окружение каждого нового существа становится первым и ключевым автором сценария его будущей жизни, а значит, и будущих мотиваций. Их приход в мир и время формирования личности часто сопровождались такими сопутствующими явлениями, которые оказывались непереносимыми и незабываемыми стрессами, жестоким шоком на долгие годы. Негативные события детства постоянно присутствовали в психике, как старые раны, они не позволяли забыть о давно минувшем и вызывали поражающие современников поведенческие реакции на происходящее. Внутренний мир известных деспотов, насильников и убийц чаще всего становился искаженным отражением на события их раннего детства, пережитые унижения и давление. И когда позже они обретали власть, с нею появлялось и непомерное желание получить со стороны окружающих доказательства признания когда-то подавляемого достоинства, а червивая душа неотступно требовала отмщения.
Большинство «злых гениев» потеряли родителей в раннем детстве, испытав муки сиротства, безнадежность одиночества и ранней, особенно острой тоски. Сиротство, стимулируя взросление, делало их незащищенными. Калигула и Нерон, родившись в семьях властителей, потеряли отцов в первые годы жизни, а потом, прежде чем получить власть в подарок из сильных рук, пережили унижения. Чингисхан лишился отца в девятилетием возрасте, что перевернуло его жизнь, вмиг сделав взрослым и вызвав необходимость активно действовать теми способами, эффективность которых уже подтвердила жизнь. С трудом преодоленная в этот период грань между жизнью и смертью, тяжелая борьба за выживание в непосредственной близости к краю могилы способствовали появлению ужасающей черствости и равнодушия к чужим страданиям, гибели многих людей. Русский царь Иван Грозный оказался без отца в три года и без матери в восемь. Екатерина Медичи стала круглой сиротой едва ли не сразу после рождения. У Григория Распутина мать умерла в раннем возрасте, и он плохо помнил ее. У Сталина и Гитлера отцы умерли в возрасте, когда мальчик уже жаждет увидеть себя мужчиной, и это, учитывая высокий уровень конфликтности этих людей в отношении своих родителей, сыграло в становлении личностей заметную роль, открыв врата для выхода их противоречивых побуждений. Отец Саддама Хусейна умер еще до рождения сына.