Стратегия оборотня
Шрифт:
Она прошептала очень тихо, не поднимая лица:
– Ты знаешь, что если быстрый захват не получится, то они разнесут Землю Первую ядерными импульсами?
– Догадывалась.
– Никто из них не родился там. Для них это колыбель человечества - самое ненавистное место. Они не хотят терять планету, но если честно, то каждый из сару только и ждет подобного. Всего несколько дней до начала наступления.
– Не плачь, Рисса. Посмотри на меня - даже я не плачу. Это мой дом, но слезы не помогают.
Она вдруг вскинула голову и заявила твердо, хотя глаза ее были на мокром месте:
– Я и не собиралась! Но если ты скажешь, что можно делать взамен, то я даже переспрашивать не буду!
И я улыбнулась. Не потому что на душе было легко, но отчего-то стало легче. А ведь точно, мне нужна была именно капля ее идеализма. Человек, который думает точно о том же, что и я. Или это я начала думать о том же, что и она?
– Рисса, у тебя есть связь с отцом? Ты упоминала об этом.
Она поникла.
– Да, есть выделенная секретная линия, которую в любой момент могут обнаружить люди Кири. Отца отстранили от должности, он под домашним арестом. Его вину доказать невозможно, поскольку он не виноват. А у него слишком большое влияние, чтобы его стереть без суда и следствия. Он меня не поддерживает и никогда не поддерживал. Назвал дурой, тысячу раз просил вернуться. Я принесла его карьеру в жертву, но мне казалось, что это померная плата за хоть малюсенький процент надежды.
– Тогда я рада, что он пока не осужден.
– Спасибо, но это уже никому ничем не поможет. Он лучший друг командора Кири, и тот после недолгих сомнений все же засомневался в предательстве. Сказал, что случается такое, когда дети идут не по стопам отцов. Но через несколько дней уже будет неважно, оправдают отца или осудят. Как бы ты ни относилась к командору, я знаю его с детства. И нет человека более здравомыслящего. Но и это теперь неважно.
– Важно, Рисса. Как раз только это сейчас очень важно.
– О чем ты?
– голос ее изменился.
И тогда я снова улыбнулась - на этот раз увереннее. А нам все равно терять нечего, потому мы решили предпринять последнюю попытку колыхнуть вселенские весы.
***
Я знала, что должна сделать до этой попытки. Перетянуть маленькие, но очень личные весы. Той же ночью я пошла в отсек Тая. Он мгновенно проснулся и вскочил на ноги, но не делал ко мне и шага. Я безо всякой связи до мельчайших подробностей знала, что он чувствует. И била по самому больному беспощадно:
– Я люблю тебя, Тай Линкер.
Он поморщился будто от боли. Отвернулся.
– Дая... Я не знаю, что сказать, кроме того, что других вариантов все равно нет. Не представляю, каково тебе. Но мне, поверь, не намного проще. Теперь я жалею, что сблизился с тобой.
Я подошла ближе и повторила тем же тоном:
– Я люблю тебя, Тай Линкер. И знаю точно, что никого другого так любить не смогу. Жаль, что сейчас ты не можешь почувствовать, что я говорю чистую правду.
– Я чувствую, - он на меня так и не смотрел.
– Я все прекрасно ощущаю. Мне кажется, что события развивались бы точно так же, если бы не было никаких уколов.
– Хочешь сказать, что тоже любишь меня?
– мне было не до иронии. Нужны были четкие, лаконичные ответы: - Ну же, убийца миллионов людей, прояви смелость и скажи это.
– Люблю, - он направил на меня желтые глаза.
– Только это ничего не меняет. Лишь добавляет сомнений, а мне нельзя сомневаться.
Вот. Именно сомнения мне и были нужны. Генерал Таххис - самый осторожный из инникатов, но у него нет никого по ту сторону баррикад, потому он и не сомневался, потому и Рисса не смогла докричаться. А у Тая Линкера есть. Ведь мы оба понимаем, что я физически не смогу быть с ним, если он возглавит геноцид.
Я сделала еще шаг, подхватила двумя руками майку и стянула через голову. Тай замер.
– Что ты делаешь, Дая?
– Не думай, что я собираюсь в обмен на себя хоть что-то просить. Но осталось слишком мало времени принадлежать друг другу. Я хочу запомнить тебя. И хочу, чтобы ты запомнил меня. Большего у нас все равно не будет.
– Дая...
Он положил руки мне на плечи, я сама встала на цыпочки и потянулась к губам. Я не соврала ни единым словом. Все, что мне требовалось из неозвученного - показать, что лично у меня в душе по поводу него все однозначно.
Тай спешно, словно боялся, что нам помешают или я передумаю, снял с меня одежду, распаляясь от этого с невероятной скоростью. Потом прижал к ближайшей стене и, крепко удерживая, раздвинул мои бедра и почти сразу вошел. Это было непривычно, Тай обычно любил немного оттянуть время. Но я была возбуждена до предела, а от такого напора сходила с ума. Стонала, вцеплялась пальцами в его плечи, ловила смазанные поцелуи и снова выгибалась, чтобы принять в себя каждый резкий толчок, шептала его имя, но оно растворялось в неконтролируемых стонах. И кончила намного раньше него, безвольно повиснув в сильных руках.
И после не ушла. Быть может, это была наша последняя ночь. Потому мы оба ненадолго погружались в дремоту, а потом один просыпался, и все начиналось снова. Как если бы этот голод вообще невозможно было насытить. Мы и принимали вместе душ, и снова иногда не успевали добраться до узкой кровати, и вообще ни о чем не говорили, чтобы не разрушить это хрупкое счастье, которое уже утром разлетится в пух само собой. Мне было важно показать, насколько я от него зависима. И лишний раз убедиться, насколько он зависим от меня. Безо всякой связи мы неразрывно вросли друг в друга.