Стратегия оборотня
Шрифт:
До конца не верилось:
– Тай?.. Да как они тебя отпустили?!
Он наконец-то посмотрел на меня прямо, и я в очередной раз содрогнулась. Понятно, что перевертыши умеют подражать и манере поведения других людей, но ведь сейчас я отчетливо видела, что это он! Слепая.
– Не то чтобы я спрашивал. Моим не повезло, что во мне есть гены перевертыша. Зато получил информацию из первых рук, что называется.
Я была и рада его видеть, и испугана - тем, как он сам воспримет всю мою ложь. Металась, не зная, то ли имею право броситься ему на шею, то ли должна опустить голову и выслушать все обвинения. Но Тай встал и сделал
– Нет, я пока не сообщил своим, - ответил он на незаданный вопрос.
– И, кажется, я понимаю твою цель. Посмотрим, что будет дальше. Но я в восторге, Дая, оттого, как ты попыталась всех провести. Это же стратегия, достойная оборотня!
И после этих слов, в которых не улавливалось настоящего раздражения, я перестала сопротивляться себе и подбежала к нему. Он обнял меня незнакомыми руками капитана Фориса, потому что тоже не хотел больше сопротивляться.
Только Одир сразу понял, что произошло. Триш и Чаду пришлось объяснять, снова возвращаясь к истории, которую мы уже успели обсудить. На этот раз, благодаря общим усилиям, встреча берсерка и Тая прошла без мордобития - это ли не показатель, что мир вообще возможен?
И он был возможен, теперь уверенность в этом только росла. Это была первая ночь за долгое время, когда я спала спокойно. Как будто на соревнованиях в школе добежала до контрольной точки первой и передала лампу следующему. Сделала все возможное, а именно - столкнула лбами две стороны. Теперь слово не за мной, а за ними.
Но командор тянул с ответом. Он явился только через два дня. Медленно поднялся по трапу, оставив военных снаружи. По своей привычке не вспомнил о приветствиях. Молча занял ближайшее к выходу кресло. Никто не осмеливался нарушить тишину. Командор долго молчал, не глядя ни на кого конкретно. И выглядел при этом так, словно все последние дни не сомкнул глаз - постаревшим, до смерти уставшим. И голос его тоже был наполнен непроходимой тяжестью:
– Идея мира выглядит пока иллюзией. Идея диодизации правительства - вообще сказкой. А я всю жизнь воевал. Я даже не знаю, чем еще заниматься, если мне не придется воевать. И я не могу выкинуть из головы мысль, что все может закончиться.
Все молчали, потому пришлось говорить мне:
– Вы знаете, чем нужно заниматься, командор. Пока Освоенная Территория тратила огромные ресурсы на войну, внутренние проблемы накапливались. Вы очень удивитесь, узнав, что далеко не все граждане благоденствуют. Хотя откуда вам это знать? Ведь вы ни разу не заходили в городской квадрат семьи обычного рабочего, ни разу не были на месте оборотня на полицейских допросах.
Он тяжело вздохнул:
– Даже если так... В общем, если пока речь идет только о моем согласии, то я его даю. Всю жизнь я ставил целью благо людей и теперь не даю себе права отказаться. А мир принесет больше блага, чем война.
Я едва удержалась, чтобы не вскочить с места. Рисса выглядела примерно так же. Она и воскликнула:
– Спасибо, командор! Лично я и не сомневалась...
Он перебил грубо:
– Хватит. Для восторгов точно не время. Рисса, ты сегодня же улетаешь к отцу. Найди нужные слова и убеди его. Мне нужна помощь верных и влиятельных друзей.
– Сделаю все, командор!
– радостно ответила она.
Но Кири будто и не слышал:
– Президентские выборы состоятся через полгода, никто не гарантирует результат. Это во-первых. Во-вторых, я тоже потребую предварительных гарантий от сару. Они должны со своей стороны тоже показать, что готовы к перемирию. Иначе и бороться не за что.
Я осторожно уточнила:
– Каким образом они могут это доказать?
И он посмотрел на меня прямо.
– Я поставлю диоды, после чего всю оставшуюся жизнь не смогу выступать против сару. Но сделаю это только при условии, что один из их инникатов поставит диоды, после чего до конца жизни не сможет выступать против людей. Я в курсе их строя. Подобного жеста мне точно хватит для уверенности, что есть хотя бы смысл действовать в этом направлении дальше.
Я ответила неуверенно, хотя не могла не зацикливаться на мысли, что ответ должна давать совсем не я, а другой присутствующий:
– Я попытаюсь это организовать. И я считаю подобное требование логичным. Именно с этого надо начинать - показать полное доверие.
– Нет, ты не поняла, - он снова перебил.
– Я не попадусь в ловушку. Только одновременная диодизация! Это значит, ты не просто должна их уговорить, а привезти сюда одного из инникатов - практически в заложники. Чтобы мои ученые могли контролировать процедуру. Как думаешь, наивное дитя, сару до такой степени хотят перемирия?
Я опустила голову. Уже точно не моя очередь давать ответ. Рисса же вскинула голову и уставилась на Тая. Он сначала покачал головой, потом встал, вызвав недоуменный взгляд командора, посмотрел задумчиво в иллюминатор. И лишь после сообщил:
– Ладно. Я тоже за мирное соглашение. Но вопрос о требовании Кири я не вправе решать в одиночку. Просто имейте в виду, что один голос инниката у вас есть.
Кири вскочил и мгновенно понял:
– Тай Линкер?
Тот тоже посмотрел прямо.
– Я.
– Ты... ты убил пятнадцать моих солдат! Твой отец до смерти запытал мою жену!
– А ты уничтожил всех моих родных. Можно, я не буду пожимать твою руку?
Командор выглядел обескураженным.
– Сейчас я могу думать только о том, что ты можешь сломать мне шею за четверть секунды.
– Верно. По-моему, это и есть мой ответ. Твой я уже расслышал.
Кири ничего ответил и вышел из космолета.
Тай вел долгие переговоры по видеосвязи и, в конце концов, смог убедить своих. Он осознанно пока не посвятил их в подробности моих «дипломатических преувеличений» - согласился с тем, что если договор с Кири вступит в силу, то это уже не будет играть роли. Вопреки всем предположениям, поставить диоды согласилась Нати Морт, хотя она единственная выступала против мира с людьми. Но, вынужденная принять решение большинства, заявила, что если кому-то первым и входить в человеческую политику, то именно ей. Это решение было принято единогласно.
Нати прилетела через десять дней. И хоть обошлось без фейерверков и торжественных приемов, этот день был самым значимым в истории за несколько последних столетий.
Командора и Нати уложили на соседние кушетки, каждого окружили медики другой стороны. И в гнетущем, сосредоточенном молчании одновременно провели диодизации. Назад пути уже не было. По крайней мере для них двоих.
Триш и Одир собрались домой, навестить родных, подписав при этом акт о неразглашении. Командор оставался параноиком. Чад, как и мы с Таем, остались в Четвертом Секторе - пока центральном месте событий. Триш успокоит мою маму, но той придется еще некоторое время поволноваться.