Стратегия одиночки. Книга пятая

Зайцев Александр А.

Благодаря возобновившемуся обстрелу, у меня появилось окно для побега. Я понимал, что если сбегу, то шансов выжить у остальных уже не останется. Но также знал, что если останусь, это никак не изменит ситуацию. Просто трупов на этой тропе станет на одного больше. Вот он просвет в атакующих ветвях, один быстрый рывок, и я вырвусь из ловушки. А затем предельное ускорение, и меня и след простыл. А люди: крестьяне, охотник и бард — они всё равно обречены. А если я останусь, то погибну. Один рывок, и я спасён. Один чёртов рывок!

Но вместо этого мои губы шепчут:

— Танец!

Понимаю, что поступил глупо, что теперь я умру. Мне это ясно. Но это мой выбор. И пусть я погибну, пусть этот мир сгорит, но я не дам

себе превратиться в ту бесчувственную дрянь и скотину, которой стал в Прошлом Цикле. Понимаю, что это мелочно и неправильно, что Цель оправдывает средства. Но на этой тропе сегодня умрёт только один…

И в этот момент, словно подтверждая мои мысли о смерти, сминая молодые деревья своим весом, из леса выкатывается настоящий гигант. Это тоже дейкан, только от остальных он отличается, словно штурмовой танк от самокатов. Два десятка метров длины, ветви-лапы толщиной со среднюю берёзу, а его тело не охватят взявшиеся за руки три человека. Каждая из его пастей способна вместить малолитражку, и в них зубы из окаменевших плавников щук с мою ладонь каждый. Достойный противник для стоящего на Легендарном Ранге Спирали. Тварь не вышла, а именно выкатилась, оставив за собой настоящую просеку из вырванных с корнями деревьев. И только достигнув тропы, чудовище поднялось на лапы, сразу возвысившись над нами, словно карьерный самосвал.

— Вставайте, герои, пришёл последний бой… — символично разносится над тропой.

Это бард настроил свою лютню и принялся петь. Ненавижу бардов, лучше бы меч взял в руки! Понимаю, что он бы мне этим всё равно не помог, но и петь баллады перед смертью мне кажется куда более странным выбором. Впрочем, песню бард подобрал в тему. Она была посвящена последней войне с сидами, когда к одному людскому городу вышло полчище оживлённых сидской магией деревьев. Не сводя взгляда с нового чудища, я, тем не менее, увидел новую атаку ближней твари, ушёл от неё в подкате и нанёс ответный удар. И в этот раз лезвие Разящего Шелеста не скользнуло бессильно по морёной древесине, а начисто срезало лапу ближайшего дейкана. Я чувствовал, как лезвие моего копья вибрирует в такт разносящейся над лесом мелодии:

— Рубите ветви, герои…

Бард не просто пел, его музыка и голос были наполнены магией, усиливая всех союзников, кто его слышит. Это не очень большая помощь, но именно благодаря этой песне лезвие моего копья перестало скользить по коре монстров, а начало рубить их деревянную плоть, словно обычные тела. Всё моё внимание сосредоточено на гиганте, пока тело продолжает действовать. Усиленное песней барда лезвие Разящего Шелеста рвёт дерево ближайших дейканов, нанося им страшные раны и срубая ветви.

Только это уже не важно. Куда важнее то, что я понимаю, какую ошибку совершил, не сбежав. Сейчас, смотря на болотного гиганта, отчетливо понимаю, насколько глупы и смешны были мои мысли и решение остаться. Ведь моя жизнь, моё знание будущего куда важнее, чем жизни этой горстки людей. На порядки важнее. Ведь никто из них не знает о будущем Вторжении и, тем более, не способен ему помешать даже в теории. Какой же я идиот! Дурак! Поддался чувствам там, где должен был сохранить холодный разум и выжить, даже ценой жизни других. Я просто обязан был поступить, как Скалли со мной, а не изображать из себя героя! Обязан! А сделал совсем другое. Остался, вместо того чтобы сбежать. А сейчас уже поздно.

Тем временем гигант не нападает, он просто стоит, словно наслаждаясь моментом и предвкушением. Я всем телом ощущаю исходящую от него жажду крови. Ту жажду, которую эта тварь вскоре утолит. Сбежать не получится, длина его лап покрывает всю тропу. В любой момент монстр способен дотянуться до каждого из людей на лесной тропе и до меня в том числе. Но медлит, понимая, что никуда мы от него уже не денемся. Второй из крупных дейканов обрубленным бревном падает у моих ног, лишенный всех

ветвей, с первым я покончил за пару секунд до этого.

— Примите смерть достойно…

Переходит тем временем бард к последнему куплету своей песни, и, словно издеваясь, гигант в такт этой музыке неторопливо раскачивается, шевеля ветвями. Он будто даёт барду допеть песнь. Это так нелепо, но при этом настолько символично, что я откидываю последние сомнения.

— Примите смерть достойно…

Мне ничего не остаётся, как последовать словам песни. Разящий Шелест отправляется в высокий полёт, а мои руки ослабляют узлы на груди.

— А одной не миновать… — Шепчут мои губы.

Копьё ещё находится в воздухе, когда мои ладони срывают футляр из-за спины. Сегодня я умру, но эта тварь погибнет первой. Как же глупо. Как просто. Как нелепо. Но именно мои решения, мой выбор, пусть ошибочный и сиюминутный, привели меня к этому, не оставив другого варианта, кроме Слияния с Безмерной Гордыней.

— Я твоя смерть! — Ору я, чтобы хоть как-то заглушить охватившее меня отчаяние.

Но… Прежде чем успеваю раскрыть футляр, тяжёлая ветвь, которую я видимо пропустил и не отрубил, недобитого мной дейкана бьёт прямо по футляру, вырывая тот из рук. Отчего артефактный меч так и не был обнажён. Вместо этого я, как полный идиот, безоружный стою на тропе и смотрю, как футляр с волшебным мечом внутри, бешено вращаясь, летит в сторону великана. Услышав мой крик, огромный монстр разворачивается ко мне всем своим гигантским телом. С невероятной лёгкостью отбивает брошенное мной копьё, отмахнувшись от него, словно от назойливой мухи. Две массивные толстые ветви без труда ловят футляр в воздухе, сдавливают его, и, даже несмотря на нанесённые на него руны, тот крошится и разлетается на щепу.

— Дес.

Тело обезоружившего меня монстра содрогается в предсмертных судорогах, после того как моя ладонь опускается на его кору, но это уже совсем запоздалая месть.

Словно загипнотизированный, я смотрю, как в непонятной злобе болотный гигант, раскачиваясь в такт мелодии барда, ломает футляр. Все, кроме барда, который играет с закрытыми от страха глазами, не отводят взгляды от болотной твари. Кто-то начинает молиться, кто-то плакать, а охотник, видимо, понимая, что его стрелы не повредят монстра, просто сел на мешки и обречённо уронил голову на ладони. И на фоне этого людского отчаяния и грустной мелодии совсем чужеродно и не к месту раздаётся мой смех. Смех облегчения и уходящего страха.

Монстр, тем временем, докрошил футляр в щепу, и в его ветвях теперь зажата стальная, на вид совсем не острая, полоса. Да, бывает и так, что в одном месте встречаются два глупца, и глупость одного с лихвой компенсирует запредельная тупость второго. Так случилось и здесь. Я поступил невероятно глупо, оставшись и приняв бой, но этот дейкан-переросток оказался в разы тупее…

Сталь блеснула в солнечных лучах, и держащие артефактный меч ветви упали на землю, срезанные словно бритвой. Полоса металла, лишённая поддержки, кружась, подобно пропеллеру, упала на землю, по пути лишив чудовище ещё пары ветвей. Закладывающий уши рёв-скрежет пронёсся над тропой. Не понимая, что происходит, чудовище ударило сразу тремя ветвями по лежащей на земле стали. В этот же момент клинок снова стала тупым и не нанёс ветвям никакого вреда. Безмерная Гордыня позволил монстру снова себя поднять с земли и стал острым снова только тогда, когда чудовище потянуло его себе в пасть. Монстр сжал свои окаменевшие зубы, и тут же, словно издеваясь, Гордыня снова вернул остроту своему лезвию. Нижняя челюсть монстра, весящая, наверное, не меньше центнера, тут же оказалась срезанной и с гулким грохотом упала на тропу. Меч же, лишённый какой-либо поддержки, снова, благодаря силе притяжения, устремился вниз. Срезал ещё пару лап на своём пути и в этот раз упал не плашмя, а воткнулся в землю, словно шест.