Стратегия одиночки. Книга вторая
Шрифт:
Толчок плечом в бок замершего, словно кролик при виде удава, молодого паренька. И сын купца не по своей воле налетает на меч одного из пиратов, даруя тем самым мне пару таких нужных секунд. Вращение копья отбивает меч второго, и это же вращение заканчивается атакой в пах. Как и учили меня многочисленные учителя, от Ронина, до Эндера, любая защита — это атака! Корсар нижним веерным блоком останавливает угрозу своим мечом, но это был ложный выпад. Истинную атаку он успевает увидеть, но вот сделать с ней уже ничего не может, и подаренный Ларинделем булатный кинжал, пробивая однослойную
Последний из четвёрки преследователей отталкивает истекающего кровью от раны в спине купеческого сына и бросается в атаку. Храбрый поступок. Храбрый и глупый. Он Железо, я полная Бронза. Дважды дерево Таль сталкивается с тёмной бронзой чужого меча. Но в третий раз металл не успевает за деревом. Для Железа этот пират был очень хорош! И против обычного воина Бронзы даже, возможно, имел пусть призрачные, но всё же шансы. Но не против меня. Удар, и толчком ноги я отправляю уже мёртвое тело в короткий полёт на скалы внизу.
И всё же я ещё далеко не тот, кем стану в “будущем”, слишком сентиментален. И прежде чем самому спрыгнуть вниз, моя рука скользит в левый подсумок, и я бросаю истекающему по моей вине кровью мальчишке одно из трёх оставшихся Зелий Полного Восстановления. Невероятное расточительство. Огромная глупость в бою. Но я не могу иначе. Не сделай я этого, и парень умрёт. По моей вине, кстати, умрёт. Его тело даровало мне пару столь нужных секунд. Даже не посмотрев, поймал он спасительный флакон или нет, я прыгаю вниз.
Прыгаю с высоты шести метров на каменные ступени. Даже в своей лучшей форме на Земле я бы не рискнул исполнить подобный трюк, но здесь знал, что ничем не рискую. Ступням при приземлении стало, конечно, не по себе. Колени жалобно заскрипели, но выдержали, и я, словно сжатая пружина, уже в следующее мгновение взлетел на так и не скинутый в воду трап.
Использовав эффект неожиданности и нападения со спины, я мог бы забрать сразу пару стоящих ко мне спиной пиратов. Мог, но поступил иначе. Стратегия в любом бою важнее получения локального тактического преимущества. Следуя этой логике, я ранил кинжалом ближнего корсара, второго столкнул в воду и мысленно выкрикнул:
— Поцелуй Сегуны!
В глубоком выпаде достал незащищённое бедро капитана галеры. Рана получилась плёвая, глубокая царапина, по сути, совершенно не опасная для воина Булата, если бы не тот дебаф, которое она в себе несла. Почувствовав нового врага, капитан крутанулся на месте, но броситься на меня не успел. Сразу три полуголых тела кинулись ему сзади на плечи. Все трое напавших на капитана были всего лишь Железом. “Мир вашему праху и храброму поступку!” — Мысленно поблагодарил этих храбрецов и поспешил разорвать дистанцию со столь опасным врагом.
У “Поцелуя Сегуны” есть критичный недостаток, он не действует мгновенно. Это проклятие постепенно иссушает запасы Духа раненного им врага. И ключевое слово тут “постепенно”.
Приняв два рубящих удара на нагрудные пластины брони, блокировал кинжалом выпад в левую ногу, копьём отогнал ещё одного нападающего и спрыгнул с трапа на берег.
Я рассчитывал оттянуть на себя часть сил пиратской команды, человек четырёх или пятерых, а затем повторить подвиг древнеримского воина. Убегая, пользуясь знанием острова, растянуть преследователей в линию и потом, резко развернувшись, убить их по одному. Но мой план пошёл насмарку. Вместо четвёрки или пятёрки рядовых бойцов ко мне спрыгнул только один воин, тот самый лысый пиратский боцман, воин полной Стали. Противник уровня Эндера.
— Ты кто?! — Заорал он, тут же нанося двойной удар.
В его руках, словно включённые на максимальную скорость лопасти вентилятора, вращаются два коротких тесака. Очень удобное в бою на тесной корабельной палубе оружие. По тому, как он движется, по скорости вращения клинков я отчётливо понимаю — мне с ним не справиться. И дело не столько в том, что он Сталь, а я Бронза. Дело в том, что это опытный поединщик. А я пока до подобного статуса не дотягиваю, несмотря даже на “память будущего”.
У меня есть только один шанс выжить. Подлый приём. Абсолютно нечестный. За такое на турнирах тебя изгонят и повесят “чёрную метку бесчестья”, и тебя больше никогда не допустят ни на одну из Арен Айна.
Но мы не на турнире. Это бой. Резня без правил и без чести. Поэтому я быстро отвечаю на его вопрос:
— Я с Земли и перенесён на Айн квестерами!
Сакральный барьер ударил по боцману, словно атака опытного ментального мага. Его глаза подёрнулись пеленой, ноги на мгновение подогнулись, а тесаки в ладонях замедлили своё вращение. Этот боец слишком опытен, он быстро придёт в себя и второй раз на этот трюк не попадётся.
Второй раз… Которого у него не будет. Наконечник тёмного обсидиана входит под подбородок и показывает своё остриё из макушки боцмана.
— Разряд!
И лысая голова ещё недавно живого и полного сил врага лопается, словно перезревший арбуз, освобождая моё оружие. Если бы эту мимолетную дуэль увидела Лан Лин, то уверен, девушка, поджав губы, презрительно сказала бы что-то вроде: “Это было подло!” или “Как ты мог так поступить?!”. Возможно, в метафорическом смысле она и была бы права, но мне плевать. Главное, я жив, а мой противник, падая в воду, отправляется на корм крабам.
Моя последующая атака в тыл пиратскому строю ломает построение корсаров. Их и так уже меньше, чем восставших рабов. Если бы пираты сразу бились в полную силу, а не желали ли бы вначале сохранить своим гребцам жизни, то они бы подавили бунт, и моя помощь ничего бы не изменила. Но именно нежелание убивать ценных рабов в начале восстания погубило корсаров. Разрушенный строй и моё нападение с тыла переломили ход битвы.
Я атаковал издали, беззастенчиво пользуясь преимуществом в длине оружия, и тут же отступал. Кружил, словно оса, и когда видел брешь, тут же жалил в неё. Меня беспокоил капитан пиратов, которого я почему-то не видел. Поэтому мои атаки были резкими, неожиданными, и даже когда они не достигали цели, я всё равно отпрыгивал назад. “Поцелуй”, “Разряд”, Руна Дес — всё, что я умел, пошло в ход во время этой битвы. И через пять минут после того, как пиратский строй сломался, последний корсар упал мёртвым на красную от крови палубу галеры.