Страж ее сердца

Штерн Оливия

— Я не знаю, как жил без тебя, птичка. Наверное, это были не самые лучшие годы моего существования… Я тебя люблю, Алайна. А ты? Ты что-нибудь скажешь?

Алька помолчала.

Вспомнила свои глупые попытки осознать, что же чувствует к Мариусу.

Ее чувство было невозможно измерить или как-то описать. Но оно существовало, жило, и на самом деле было таким глубоким и всеобъемлющим, что даже подходящего слова не находилось. "Люблю" — этого казалось так мало по сравнению с тем, что она сейчас чувствовала.

Но поскольку ничего другого не придумалось, она посмотрела Мариусу прямо в глаза и прошептала:

— Я

тебя тоже люблю, Мариус. И это правда. Даже не знаю, как это получилось.

Потом он снова ее поцеловал, но как-то совсем по-другому, напористо и требовательно. Повсюду была теплая вода — и его руки, так умело будящие в ней жадную до ласк женщину. Алька стонала и выгибалась, когда Мариус ласкал ее грудь, когда прикусывал чувствительную кожу, заставляя ерзать под собой и умолять, просить о большем. Алька обнимала его бедрами, стремясь быть еще ближе, так, чтоб между ними совсем ничего не осталось, чтобы врасти друг в друга, стать целым. И когда мир вспыхнул перед глазами и рассыпался мелкими цветными пятнышками, Алька обмякла в воде, продолжая обнимать своего мужчину. Он уткнулся носом ей в ямку у основания шеи и молчал, а она зарылась пальцами ему в волосы и рассеянно гладила, все еще не понимая, как могло получиться, что они — вместе. Страж Надзора и двуликая, которые, впрочем, ради себя не побоялись перевернуть мир.

…А когда посмотрела на свою руку, испуганно пискнула. На кончиках пальцев, искрясь, плясали колкие мерцающие искорки.

— Мариус, — шепотом позвала она, — посмотри. Что это?

Он мгновенно повернул голову, вздрогнул. Алька почувствовала, как его тело напряглось. А потом Мариус вдруг тихо рассмеялся, совсем как мальчишка, сделавший удивительное открытие.

— Это магия, птичка. Это тебя зацепило, когда ты разбила артефакт и высвободила все энергетические потоки.

— Магия? Но… как же так, — Алька с недоумением все еще смотрела на веселые искры.

— Выходит, ты тоже теперь маг, — сказал Мариус, не переставая улыбаться, — мой самый сильный и могущественный маг.

* * *

У них действительно было мало времени, и поэтому следующим утром они отправились в Эрифрею. Конечно же, порталом. И Алька впервые одела то самое платье из голубого, с сиреневым отливом, бархата и расшитыми жемчугом рукавами. Оно, конечно, было немного не по сезону, но, во-первых, Мариус совершенно серьезно потребовал посетить "Золотой ирис" и выбрать там шубку, во-вторых, в Эрифрее было теплее, чем в Роутоне, ну а в-третьих, если путешествовать порталами, замерзнуть попросту не успеешь.

Он ждал ее в холле, и едва Алайна появилась на лестнице, тут же впился в нее цепким, таким привычным взглядом. Сам Мариус был одет в форменный сюртук приора Надзора, черный с золотыми шнурами, означающими высшую ступень посвящения.

— Ты такая красивая, Алечка, — сказал он, протягивая ей руку и помогая сойти с последних ступеней.

А у Альки в голове как будто вторил голос мамы.

"Ты такая красивая, Алечка".

И от этого сладко щемило в груди, хотелось остановиться, обдумать все происходящее. Но времени не было, а дел — полно.

Поэтому еще через час она уже стояла перед высоким зеркалом в том самом "Золотом ирисе", в пол-уха слушая льстивые шепотки продавщиц

и с изумлением рассматривая пушистое манто на своих плечах, сшитое из шкурок светло-серых зверьков.

А еще час спустя они с Мариусом за руку шли по аллее к школе для мальчиков. Свободной рукой Алька прижимала к себе пухлый сверток, содержимое которого предназначалось Тиберику и над которым, посмеиваясь, как следует поработал приор Эльдор.

В Эрифрее действительно было чуть теплее, чем в Роутоне, но все равно зима неотвратимо вступала в свои права. Небо затянуло сизыми тучами, и нет-нет, да срывались мелкие снежинки.

Пришлось немного подождать в холле, пока Мариус ходил позвать воспитателя, чтоб тот привел Тиба. Она подумала о том, что стоило бы потом зайти к директору, чтоб поблагодарить его за "Дыру в стене", которая вдруг сыграла решающую роль во всем происшедшем. Но директор — чуть позже. Они обязательно пойдут к нему, и Мариус, возможно, даже расскажет о том, что произошло на самом деле. Сейчас стоило дождаться Тиба.

Сперва вернулся Мариус. Подошел к ней и, положив ладони на талию, притянул к себе. Алька подняла голову, рассматривая лицо мужчины, которого любила. Она каждый раз на него смотрела, и словно бы не могла налюбоваться. И как он ей мог казаться некрасивым, злым и старым? Благородное лицо. Высокий лоб, черные брови вразлет. Выразительные глаза, в которые смотришь словно в чашку кофе с вишневым ликером. Твердый подбородок. И красиво очерченные губы, которые умеют быть такими нежными. Как она раньше не рассмотрела? Или наоборот, рассмотрела, но не сразу поняла, что именно увидела?

— Волнуешься? — тихо спросил Мариус.

— Немножко, — прошептала Алька, — даже не знаю, как ему сказать.

— Я скажу, — решительно ответил он.

В этот миг из арочного прохода вынырнул воспитатель, за которым шел Тиберик. Алька смущенно отодвинулась от Мариуса, с удивлением разглядывая брата. Ей казалось, что за прошедшие дни Тиб как-то резко вытянулся, подрос, и личико обрело очень вдумчивое выражение. И как-то он очень стал похож на своего отца, приемного отца Альки. На Тибе была темно-коричневая школьная форма, штанишки и курточка, и белая форменная рубашка.

— Алечка, — воскликнул он и остановился, как вкопанный.

Прижал ладошки к груди, глядя на нее широко распахнутыми глазами, и уже чуть тише добавил:

— Какое пла-атье.

Потом взглянул на Мариуса и решительно побежал к нему, порывисто обхватил за ноги и обнял, прижимаясь лбом к полам черного сюртука.

— Ниат Эльдор. Я по вам ужасно, просто ужасно соскучился. И Алечку ждал… А это вы ей платье купили?

Мариус потрепал мальчика по макушке, потом мягко отстранил его.

— Я и тебе кое-что купил.

Тут Алька сообразила, что самое время вручать подарок, и что Тиб первым обнял Мариуса, а вовсе не ее. Но она не рассердилась, наоборот. Мальчики — они всегда тянутся к мужчинам. И дружба у них тоже мужская, и интересы свои, другие. Отверткой в артефактах поковыряться, или там из деревяшек кораблик мастерить.

Она присела на корточки перед Тибом и протянула ему сверток.

— Тиб, это тебе.

— А что это?

— Открывай, тебе наверняка понравится, — сказала Алька и, не удержавшись, погладила его по щеке, — открывай.