Страж Мироздания: Новый Рассвет
Шрифт:
«Я вижу… В холодных землях, далеко на юге, у метеорологической станции, ледник. Там есть пещера, по каналам которой в свое время бежал горячий источник. Но теперь это лишь пустые сосуды, по которым можно туда добраться. Я вижу огромную арку, с выемками под пять кристаллов, которые можно туда положить. Это же…».
Видение мое размылось, и я положил сферу на пьедестал. Я не мог поверить увиденному в этой сфере. Это часто являлось мне в моих кошмарах. Я увидел ту самую арку, контуры которой точь-в-точь были знакомы мне. Она находилась где-то в нашем мире, в глубокой мерзлоте. Оттуда и доносились голоса, зовущие меня, раздававшиеся в странной мелодии. Столько всего хлынуло в мой разум, что я потерял
**********************
Я вновь увидел врата. На этот раз кристаллы окружили меня. И смотря на каждый кристалл, я видел место его расположения: в глубинах океана; далеко на востоке, на мифическом плато; в джунглях, где текло много крови; в былом городе Вавилона. Но я не смог разглядеть последнего. Он как будто был сокрыт от меня. Но как такое может быть?
*********************
Сколько я был без сознания – этого я не знал. Но одно было хорошо, что И’такуах перестала рыскать в округе, пытаясь найти лазейку ко мне. Прислушавшись, я по сопению и небольшому храпу определил, что ей надоела эта затея. А, после того, как я был без сознания, она потеряла меня из виду и решила отдохнуть.
Рукой немного я размял шею, перед тем, как встать на ноги. Голова у меня очень сильно болела. Другой рукой, я, случайно, нащупал странный листок, у постамента, подле которого сидел, погребенный под слоем пыли. Он был сделан из какой-то кожи. Письмена на этом листке не были искажены, я мог их свободно прочесть. Там было написано на арабском. Вспомнив все свои знания и превозмогая боль, я перевел написанное: «Путник. Если ты оказался здесь, помни, что лишь пауки могут даровать видеть в темноте. Пыльца дает зрение.».
Приподнявшись и не издав ни одного звука, чтобы не разбудить И’такуах, я стал бродить подле колон. Наверное, я стал сумасшедшим, раз решил попробовать эту теорию в поиске какого-то паука. Все же удача улыбнулась мне. Я нашел одного паука, плетущего свою паутину, на одной колонне. Он немного светился. Видимо тот, кто писал записку, был прав. Паук был покрыт странной пыльцой.
Собрав всю свою волю в кулак, я схватил паука, быстро запихнул себе в рот, и начал жевать. Подавив рвотные рефлексы, я, с большим усилием, проглотил его. Сначала не происходило ничего, и я уже был уверен в том, что писатель того листа бумаги – просто юморист. А потом я почувствовал острую боль в глазах. Все заволокло пеленой. Каждая клетка в моих глазах испытывала адскую боль, что я готов был их руками вырвать сам, нежели терпеть это. Я упал на колени и стал руками сжимать пыль от боли.
Резко открыв глаза, я не ощутил боли. Она исчезла так же быстро, как и появилась. Видение в глазах двоилось. И даже, через такое видение, я мог видеть все. Я увидел И’такуах, лежащую на земле, свернувшись клубочком, и мирно спящую. Все то, что теперь было в темноте, я мог видеть как при свете дня. Записка оказалась права.
Я смог оглядеть всю пещеру, в которой находился. Она была огромной. Но теперь я мог видеть все в темноте, и быстро обнаружил проход, который вел из нее. Как можно тише, я пролез между колоннами, стараясь не разбудить существо. Медленно я пошагал к проходу. Это было поразительно – я видел все в темноте. И глазам даже не надо было привыкать, чтобы хоть что-то разглядеть.
Я шел по темному и извилистому коридору пещеры. А в одном месте даже пришлось лезть наверх, в трещину, образованную при оседании пород. Уже окончательно устав от всего этого, я продолжал идти, то и дело периодически взбираясь на уступы. Минуты казались часами, часы – днями. Не знаю, сколько я продолжал бродить по этим пещерам.
Весь измотанный, в грязной и порванной одежде, я продолжал ползти по небольшой трещине между породами. На момент мне показалось, что я слышал И’такуах. Он бесилась в злобе, и
– Как думаешь, откуда он тут взялся? – проговорил первый парень.
– Наверное он уже давно здесь бродит. Надо ему помочь! – сказал второй парень.
– И вы говорите, что тут никого не было? Что они не исследованы? Так нет же, нужно было зайти именно в эту пещеру? – недовольным голосом сказала девушка.
– Что ж, давайте вытащим его на поверхность. Посмотрите на его потрепанный вид! – сказал первый парень.
Это оказалась компания молодых людей, которые помогли мне выбраться из этих пещер на поверхность.
21 день до конца: Каир.
– Это странно, очень странно, – проговорил седой доктор с бородкой в очках, осматривая мои глаза.– Никогда раньше такого не видел.
Я сидел перед ним на кушетке, переодетый в больничную пижаму.
– Никогда не видел ничего подобного! – восхищался доктор, осматривая мои зрачки, заплывшие странной белой пеленой.
Он уже целый час пытался понять, как я могу видеть в темноте, при полном отсутствии источников света. Затем он вышел из палаты, отправившись к компании, обнаружившей меня в пещерах, чтобы задать кое-какие вопросы. У меня же, вместе с приобретением ночного зрения, появилась и чувствительность к свету. Мне выдали солнечные очки, пока везли сюда, солнце хорошо обжигало мне глаза. Меня привезли в больницу города Каир. Позже в смотровую комнату вошла медсестра.
– Мистер Пизли! Врач сказал перевести вас в палату! – обратилась она ко мне.
Я пересел в коляску со смотрового кресла. Она взялась за ручки сзади и выкатила меня в коридор, где то и дело сновал медперсонал. Она покатила коляску в сторону лифта, располагавшегося в конце коридора. Медсестра нажала на кнопку вызова. Лифт не заставил себя ждать. Двери распахнулись, и она ввезла меня в него, рукой нажав на кнопку девятого этажа. В госпитале было всего двенадцать этажей – это я посчитал по панели.
Прибыв на нужный этаж, она выкатила коляску из лифта, и мы направились к пункту администратора. За полукруглым столом стоял темнокожий человек в синей одежде. Он посмотрел на меня и выдал медсестре планшетку с моими данными. Далее мы направились вдоль дверей, к палатам. Уже было за двенадцать ночи, поэтому за стеклянными дверями палат была тишина и темнота. Лишь дежурный свет освещал коридор. Меня определили в палату под номером шестнадцать.
Вкатив коляску, медсестра подвезла меня к кровати у окна. В этой палате было еще два человека: дед и парень, которые, к моему прибытию, уже спали. И у всех них были проблемы с глазами. Я лег на кровать, а медсестра удалилась, чуть закрыв дверь. Я немного осмотрелся. Палата была рассчитана на троих. Здесь также было несколько тумбочек, пара стульев, раковина в углу и выключенный телевизор на кронштейне, на стене. Окно было приоткрыто, и оттуда немного дул прохладный ветерок. Свет за окном не мешал отдыхать, и даже видно было ночное небо.