Страж перевала. Книга первая
Шрифт:
— Что происходит!?— Коган, сын кожевника, дернулся было что— то сказать, но Мал остановил его движением руки. — А ты вообще помолчи, командир. Почему ворота опять открыты? Гномы налетят, что делать будешь, герой? Ну где там ваш чужак?
Последний вопрос казался лишним, но позволил молодому охотнику сохранить лицо. Парень пробурчал что— то невнятное и отступил, ткнув копьем. Мал нахмурив брови посмотрел в указанную сторону и несколько секунд молчал, изучая незваного гостя.
— Я Мал, староста этой деревни. А ты кто таков будешь? — не стал хитрить староста, сходу начиная разговор— допрос.
Игорь давно просчитал все варианты и от мысли сказать
— Я Игорь Романов. Купец. — почти не покривил душей парень. Это слово не входило в изначальный словарь орков, но повторялось собравшимися раз двадцать и смысл просматривался без труда.
— Купец... И чем же ты торгуешь, купец? Солью? Шкурами? А может мясом? Что— то я не вижу телег. — усомнился Мал. Чужак, несмотря на тюки и лошадей, мало походил на купца. Отклоняться к полным нечисти горам имеет смысл только чтобы посетить редкие охотничьи поселения, рискнув оказаться съеденным каким— нибудь тварью. Ни один нормальный купец не отправится в такой путь без надежной охраны.
— Нет. Многим другим. Я покажу. Позже. — Игорю поневоле приходилось быть лаконичным. — Я устал. Мне нужен отдых и еда.
— Отдых... Да, отдых дело хорошее, да и еда не хуже. Наверняка твои спутники тоже будут им рады. — с улыбкой схитрил староста, пытаясь выведать следующий по важности вопрос. А ну как ползут по дороге уставшие воины? И утверждающе добавил: — Неужели отстали? Как же они так? Места— то неспокойные.
— Я один. — Игорь не стал делать вид что не понял подоплеки вопроса. Рука сделала замысловатый жест, кисть повернулась в воздухе и над ладонью как по волшебству вспыхнуло пламя. Да и почему "как"? Маленький костер и правда поддерживала сила магии. Послышался удивленный и настороженный шепот. Подождав несколько секунд, Игорь сжал кулак и огонь исчез.
— Значит вот оно как... — староста, задумчиво поглаживая бороду, смерив подозрительного гостя оценивающим взглядом. Колдун при некоторой удаче действительно мог проделать дальний путь. Даже один, без охраны, если боги были благосклонны к безумцу. — Тогда тебе будет о чем поговорить с нашим знахарем. Поклянись что не используешь свою силу во вред деревне и я позволю тебе торговать здесь. Богам нашим поклянись, как положено.
— Видят боги, я не желаю вам зла. Клянусь. — Игорь снял ножны с кинжалом и протянул старосте. Как именно нужно приносить клятву он не знал и решил что небольшой дар не повредит. — Дарю.
— Хмм... — Мал повертел в руках взятку и довольно хмыкнул. — Дозволяю тебе торговать невозбранно в вольной деревне Три Пихты. Остановишься в моем доме. Я сказал!
Демон передал размытые сомнения старика, но угрозы в них не было. Игорь почувствовал, как напряжение покидает тело. В этот момент он был почти счастлив. Неделя безопасности... Даже трудно поверить. Повернув голову, он увидел ненавидящий взгляд оскорбленного стражника. Ха! Ну и что? Счастье никогда не бывает полным. А враги не позволяют расслабиться. Орк в глубинах души оскалил зубы.
Вольное поселение по определению не имеет хозяина, каждый мужчина
Поэтому чаще всего свободой пользуются города, причем города не маленькие. Деревне позволяло выжить удачное расположение. Земли вокруг были дикие и опасные поэтому мужчины с детства учились владеть луком и копьем. Даже многие девушки здесь не брезгуют охотой. Так что хотя полноценных воинов наберется всего сотни полторы, но в случае опасности поднимется вся община, включая стариков и детей. А это уже восемь сотен лучников — число способное порядком остудить самую горячую голову. Редкая дружина достигает сотни воинов а разбойничьи шайки и того меньше. И ни рыцарь, ни атаман не могут позволить себе больших потерь. Лидер, потерявший удачу, быстро терял и голову.
Земли крупных властителей, способные выставить армию, располагались слишком далеко и они не торопились лезть в предгорья, над которыми вечно реяла крылатая тень дракона. Торговля была куда выгодней для всех. Дичь, солонина, пушнина, кость, редкие травы... В деревне даже делали свои ягодные и фруктовые вина. А вот поля почти не возделывали — слишком хлопотно. Именно провизию, выращенную подневольными крестьянами, и меняли здесь предприимчивые купцы на лесную добычу. Впрочем не только провизию, остававшейся прибыли хватало местным ещё и на прочие радости жизни. Мелкие радости, безусловно их безбожно обдирали.
Приезд незнакомого торговца вызвал здоровый ажиотаж и Игорю пришлось распотрошить тюки, выбирая с чем можно безболезненно расстаться. Рассчитывать на прибыль не приходилось, но за отдых и покой тоже нужно платить. Тем более что от рассказов о дороге, опасностях и прочих увлекательных для ушей вещах удалось откреститься под предлогом плохого знания местного диалекта. Именно диалекта — язык был един у всех людей материка. Жаль орков это не касалось.
В тюках осталась сотня отличных ножей: богато украшенные ножны, первосортная сталь лезвия, красивая рукоять... Железо тут было в большом дефиците и подобный нож не стыдно было подарить и богатому землевладельцу. Нечто подобное Игорь собственно и проделал в первый же день, одарив местную верхушку. Кузнец — здоровенный детина по имени Дагон — долго разглядывал металл, и все подливал вина, пытаясь выпытать кто именно ковал клинок, где и каким образом.
Ещё десяток ножей раскупили остальные охотники. Хотя Игорь и плохо ориентировался в ценах, но предложить меньше некого минимума мало кто решался. Так что многие хоть были и не прочь купить, да не все могли себе это позволить. Платили серебром, какими— то шкурками, гербариями редких растений, и прочими дарами природы. Игорь брал все, но в основном приносили шкурки и кипы кож. Один нож стоил в среднем два десятка первоклассных шкурок или полсотни второсортных. Но первосортных предлагали мало — стояла осень и редкий зверек мог похвастать хорошим мехом. Лишний топор ушел все тому же кузнецу, в обмен на правку подков и две телеги, упряжь и тягловых быков. Последние были суровой необходимостью — поток шкурок превысил грузоподъемность лошадей, а оставлять плату было не только глупостью, но и оскорблением. Гор впереди не осталось, и дороги, какие— никакие, были. И что скрывать жадность тоже присутствовала.