Страж водопоя

Веркин Эдуард Николаевич

– Пойдёмте смотреть сосну, – предложил я.

– Тут воняет, – сказала Светка. – Гнилью какой-то.

Показалась хранительница, видимо, на смех. Она огляделась и направилась к нам.

– Эта картина не принадлежит перу Лодыжского, – начала рассказывать она. – Краеведы считают, что полотно написано одним из его учеников, – ведь в старости он преподавал рисунок и лепку в пеньковом училище.

– А что здесь нарисовано? – тупо спросил я.

Хранительница замолчала.

– Трудно сказать однозначно, – ответила тётенька

после некоторого раздумья. – Вероятно, это что-то из библейских сюжетов, увиденных художником через призму европейского романтизма. Наш музей – старейший в области, он был основан ещё до революции, и эта картина тогда располагалась на центральной стене, где сейчас висит «Утро в Венеции».

Мы посмотрели на «Утро в Венеции». Море, паруса.

– Разумеется, потом она несколько раз опускалась в запасники…

– Почему? – перебил отец смотрительницу.

– В прежние времена эту картину считали пропагандой религиозного мракобесия… А потом…

Смотрительница поглядела на нас с сочувствием, то есть на нас со Светкой.

– Эта картина сильно пугала детей, если честно, – ответила музейная работница. – Родители были недовольны и писали письма. Так что её периодически убирали в подвал.

– Правильно и делали, – сказала Светка.

– Да, многие были недовольны, – воспоминательно вздохнула тётенька. – Один человек даже накинулся на полотно с топором!

– Какие ужасы… – Светка картинно закатила глаза. – Но она же цела?

– Её отреставрировали, – объяснила тётка. – Кстати, её довольно часто реставрировали, полотно сложное, требует ухода. Последняя реставрация проведена около двух лет назад, так что сейчас «Пир» почти в первозданном виде.

– У вас есть средства на реставрацию? – с завистью поинтересовался отец.

– Средства выделены Фондом Лодыжского, – ответила хранительница. – Местные коммерсанты и меценаты собирают средства для сохранения культурного наследия. На эти средства поддерживается в порядке здание пенькового техникума – сейчас районная больница, и проводится реставрация работ нашего знаменитого земляка и его учеников.

– Хорошо, когда в городе есть меценаты, – сказал отец.

– Чудесно, – согласилась Светка. – Давайте поедем смотреть сосну!

– Давайте, – сказал я.

Сосна всяко лучше «Пира».

– У нас есть каталог экспозиции, – вдруг испуганно предложила смотрительница. – «Пир» в него не включён, можете купить.

Отец, конечно, купил. Смотрительница раздобрилась и в качестве бонуса выдала нам брошюру «Самая толстая в мире сосна», в которой рассказывалась история сосны и как сосну найти.

Отец спросил, есть ли такая брошюра по пеньковому техникуму, краеведчица ответила, что техникум закрыт уже как шестьдесят лет назад, а в его здании сейчас районная больница.

– А осмотреть её можно? – спросила Светка.

– Осмотреть… – растерялась тётенька. – Там же больница…

– А что, больницу нельзя осматривать?!

Светка зацепилась. И завелась.

– А может, я больна? – продолжала Светка. – А может, у меня расстройство?

Светка хмыкнула и стала скрипеть зубами.

Тётенька поглядела на отца.

– Светлана, успокойся… – начал он.

– Я спокойна! – яростно вскрикнула Светка. – И не надо мне указывать, что делать!

– Светлана… – Отец протянул руку, намереваясь взять Светку за локоть.

– Руки убери! – снова крикнула Светка.

Смотрительница подпрыгнула, а отец отдернул руку.

– Не трогайте меня!

Светка покрылась красными пятнами, совсем как смотрительница недавно, отскочила от нас и побежала к выходу.

– Простите, – отец поморщился.

– Ничего страшного, – смотрительница пожала плечами. – Молодёжь…

– У неё нервы, – пояснил я. – Иногда прихватывает. Несчастная любовь.

– Понимаю… – сочувственно кивнула смотрительница.

Мы с отцом поблагодарили смотрительницу за рассказ и направились на первый этаж и на выход.

Светка ждала около «Ровера», нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, злобно озиралась.

Отец открыл машину.

Светка запрыгнула внутрь и хлопнула дверцей так, что в музее дрогнули стёкла, а в окне показалось испуганное лицо смотрительницы. Я пожал плечами.

Мы с отцом тоже забрались в салон.

– Ну что, едем смотреть сосну? – спросила Светка как ни в чём не бывало.

– Едем, – ответил отец.

Отправились любоваться сосной, хотя и техникум немного увидели – сосна росла как раз за ним. Техникум располагался на самом верху Холмов, от него вниз уходила улица, а сразу за небольшим парком и зданием кочегарки начинался лес.

Мы бросили машину возле ворот и обошли вокруг техникума, который нынче был больницей.

Если честно, ни на больницу, ни на техникум он не походил. Построенное больше ста лет назад здание напоминало замок. Высокие окна, готические башенки по углам, рыжие флюгеры, крашенные зелёной краской, само здание из кирпича, и забор вокруг из кирпича, только рва не хватало. А вот донжон имелся – с правой стороны поднималась башенка, украшенная поверху зубцами. И кирпичный забор вокруг, как крепостная стена. Больных не видно, как и докторов, на дверях приёмного отделения замок.

– Видимо, все выздоравливают, как мухи, – сказал отец.

– Брусничный лист помогает от всего, – напомнила Светка.

– И целебные пиявки, – сказал я. – Какая без них медицина?

После этого отправились искать великую сосну.

Кирпичный забор, окружавший больницу, был во многих местах завален, так что мы без труда преодолели двор техникума и пролезли через дыру в замшелой ограде.

Перед нами был лес.

Отец достал навигатор. В буклете «Самая большая в мире сосна» имелись спутниковые координаты знаменитого дерева.