Страж. Тетралогия
Шрифт:
— Могу ли я вам чем-то помочь?
— Мне требуется отправить два письма, посылку, узнать, есть ли для меня сообщения, и снять деньги с депозита.
— Конечно. Давайте подтвердим вашу личность.
Я закатал рукав, протянул ему запястье, и человек, коснувшись его ивовым прутиком, кивнул:
— Господин ван Нормайенн. Да. Для вас имеются сообщения. Подождите, пожалуйста, несколько минут, я попрошу, чтобы их переправили в наше отделение. Сколько вы хотите снять?
— Четырех грошей будет достаточно. Если можно, выдайте мне эквивалент этой суммы серебром.
— Не извольте беспокоиться. Желаете что-нибудь выпить?
— Воды. А также, будьте добры, бумагу, конверты и чернильницу.
Он шевельнул пальцем, и рядом со мной тут же вырос предупредительный мордоворот. Поставил на стол стакан с водой, чернильницу из моровского хрусталя, затем положил стопку дорогой флотолийской бумаги и гусиное перо.
Я взялся писать письма. Первое было для Мириам. Я кратко отчитался о том, где нахожусь, что нашел и что планирую делать дальше.
Второе предназначалось Гертруде. Я постарался уверить ее, что со мной все хорошо, и написал, что нашел Ганса. Не стал упоминать о монастыре, лишь о том холме, на котором зарыл останки неизвестного.
Запечатал конверты, написал имена и адреса.
К этому времени вернулся клерк. Поставил передо мной два столбика из крупных серебряных монет, внес данные об изменениях на счете в толстую книгу, завершая работу, коснулся моего запястья.
— Для вас два сообщения.
Конверты, которые он подал мне, все еще были теплыми. Я не знал, какой магией обладает эта контора, раз они способны за несколько минут перекидывать письма между отделениями, расположенными в разных странах, но, вне всякого сомнения, магия эта была удобной и прибыльной.
Первое письмо, точнее записка, была от Павла. Он писал, что Мириам известила его о моем приезде, и поэтому он будет ждать меня в Боровичах. Магистр указал адрес. Я совсем недавно проходил мимо этого дома.
Второе от Гертруды. Она беспокоилась обо мне, просила быть осторожным и сообщала, что теперь находится в Фирвальдене, решая дела Братства. Прежде чем уйти, я сжег оба письма в пламени свечи, которую любезно подвинул ко мне предусмотрительный клерк.
В сообщениях не было ничего важного или секретного, но привычки, которые вбивают в нас в школе, с годами не становятся слабее.
Протянув завернутый в вощеную бумагу кинжал Ганса, я попросил:
— Переправьте, пожалуйста, в Арденау. Для Братства стражей. Совету старейшин. Оплата за счет получателя.
Клинку моего друга нечего делать в Чергии. Его давно пора уничтожить. К тому же, если у меня его найдет кто-то из законников, — проблем не избежать.
Покончив с делами, я вышел на улицу, думая о Гере и о том, что мы не виделись с ней с середины лета, а значит, уже почти пять месяцев. Она до сих пор не знает того, что произошло в Шоссии. Мириам строго-настрого запретила мне говорить о черном кинжале кому бы то ни было. То ли опасаясь, что магистры затеют игру, которая повредит Братству, то ли не желая, чтобы у нее отобрали опасную игрушку.
Если честно, я часто жалел, что позволил своей учительнице убедить себя оставить ей кинжал, привезенный из Прогансу, и не уничтожил его вместе с клинком цыгана.
— Возможно, он — наша последняя надежда, Людвиг, — говорила она, и ее обычно ледяные глаза горели желанием разгадать загадку. — Мы должны иметь козырь в рукаве.
Теперь этот козырь с ней, и только сам черт знает, что она способна с ним сделать и как планирует использовать.
Трактир «Под берегом» находился через улицу. Отсюда были видны окраины, насыпь, на которой стояла огромная мортира, нацелившая свое жерло в небо над Моровом.
— Вам нужна комната, господин? — спросила меня пожилая хозяйка, встретив в дверях. — У нас есть несколько свободных.
— Нужна. А еще меня здесь ждут.
— Вверх по лестнице. Второй этаж. Там три двери, стражи снимают все комнаты, — сказала она, увидев кинжал.
Оказавшись наверху, я стукнул в ближайшую дверь, не дождался ответа, толкнул. Заперто. Подошел ко второй.
— Кого черти принесли? — раздался глухой голос.
Я вошел в комнату со скошенным потолком и васильковыми занавесками на двух маленьких окнах. За столом сидела девушка, и я на мгновение замер. У нее были светлые волосы, светлые пушистые ресницы, светлые брови, одета она была в мужскую рубашку и штаны для верховой езды. На поясе висел кинжал с сапфиром.
Ей было лет девятнадцать, очень стройная и совсем-совсем юная. На меня она посмотрела с некоторой долей удивления. Наверное, заметила ошеломленное выражение моего лица.
Мужчина, латавший иглой рубаху, мельком взглянул на меня и сказал девушке:
— Можешь быть свободна. Отдохни, пока не вернутся Близнецы.
Та молча встала, прошла мимо меня, обдав ароматом персика и заморской корицы, вышла, плотно затворив за собой дверь.
— Садись, ван Нормайенн. — Павел, перекусив нитку, кивнул на стул. — В ногах правды нет. Ты словно призрака увидел.
Я сел, бросив на пол свой рюкзак.
— Кто она?
— Тильда? Моя новая ученица. Похожа на Гертруду, не правда ли?
— Это только первое впечатление.
— Ну, поверю тебе на слово. — Его плоское, некрасивое лицо исказила кривая ухмылка. — Всяко ты нашего прекрасного магистра знаешь куда лучше, чем я.
Я пропустил этот колкий намек мимо ушей, наблюдая за тем, как он убирает иголку в маленькую коробочку.
На вид Павлу близко к пятидесяти, но его настоящий возраст для меня загадка. Он очень высок и для своего роста худ, отчего кажется долговязым и сутулым. Длинные руки, длинные ноги, тощая шея. Но при той силе, что скрывается в этом на первый взгляд нелепом теле, у меня язык не повернется назвать его слабаком.
Павел всегда напоминал мне богомола. Вялый, расслабленный, но когда надо — быстрый, стремительный, сильный и жестокий. Пожалуй, излишне жестокий. Даже если сравнивать его с Мириам, которая славится тем, что для достижения своих целей готова идти по дороге, выложенной трупами.
Как я уже говорил, у него плоское неприятное лицо с маленьким носом, тонкими губами и глубоко посаженными светло-карими глазами. Цепкими, очень внимательными, не упускающими ничего и никого. Поседевшие на висках черные волосы пострижены «под горшок», морщины в углах рта и глаз, гладковыбритые, отливающие синевой щеки и слабый подбородок.