Страж
Шрифт:
Было полпервого. Встреча с Сомервилем назначена на час. По лестнице я спустился с высокой платформы на улицу и возле грузового лифта нашел телефон-автомат. Я набрал номер Хейворта. На другой стороне улицы, прислоняясь к полосатой красно-белой будке торговца хот-догами, стоял человек, откровенно следивший за мной. Я поглубже забрался в будку и прижал к телу портфель, чтобы наблюдатель не заметил, что он прикреплен цепочкой к моему брючному ремню. Я услышал несколько длинных гудков, а затем повесил трубку.
Я подождал пять минут.
— Не называй моего имени. Ты одна? Или кто-нибудь еще в комнате?
— Никого, но...
Я почувствовал, что при звуке моего голоса у нее перехватило дыхание.
— Не называй моего имени.
— Хорошо.
— В том, что произошло сегодня ночью, есть определенный смысл. Я не могу сообщить тебе этого по телефону.
— А где ты?
— В городе.
— Ты идешь к Сомервилю?
— Нет. Мне надо встретиться с тобой. Ты согласна?
— Я...
— Анна, прошу тебя. Я не сделаю тебе ничего плохого. Мы можем встретиться в любом месте по твоему выбору — на улице, где полно народу, где хочешь. Но мне нужно объясниться с тобой. Это все, о чем я прошу. Пожалуйста.
— А тебе не кажется, что лучше было явиться на встречу? — ее тон несколько смягчился. — Ты нездоров, дорогой. Поговорить мы могли бы и позже.
— Когда ты услышишь то, что я собираюсь тебе сказать, ты переменишь свое отношение к доктору Сомервилю. Это он убил наших собак, Анна. Он, а не я. Я был всего лишь орудием в его руках.
На другом конце провода ничего не ответили.
— Анна!
— Да, я слушаю. Я просто... Я просто не знаю, что сказать.
— Скажи, что ты согласна. Пожалуйста. Скажи, что ты согласна.
В разговоре возникла еще одна долгая пауза. Затем Анна быстро произнесла:
— Хорошо. Я встречусь с тобой. Давай встретимся в церкви Риверсайд.
— Когда ты там будешь?
— Через полчаса.
— Я буду ждать тебя. Но не говори никому, куда ты идешь. Никому. Ты поняла?
— Хорошо, договорились.
— Я люблю тебя.
— Всего хорошего, Мартин.
16
В парке Риверсайд было холодно. Северный ветер приносил сырость с Гудзона и ворошил палую листву на пустынных аллеях. Я оглянулся на реку: тонкая сине-стальная полоса воды блестела из-за деревьев. В парке никого не было — лишь несколько детей играли в мяч у исчерканной надписями гробницы генерала Гранта.
Я сел на скамью в аллее, соседней с той, что вела к церкви. Я высматривал такси, на котором она приедет. Пока мы жили в Нью-Йорке, я каждое воскресенье отправлялся сюда с собаками и встречал Анну на выходе из церкви. Не поэтому ли она выбрала такое место для встречи?
Мне кажется, что с тех пор
Холод начал доставать меня и под двойным слоем одежды. Я посмотрел на часы. Без двух минут час. А Анны все нет. Вот-вот Сомервиль поймет, что его план не сработал... Я улыбнулся, представив себе, как он, в свою очередь, в нетерпении меряет шагами комнату и смотрит на свои часы.
Меня одолела дрожь. Я встал и медленно побрел по направлению к церкви. Когда я пересекал аллею, часы на башне пробили. Я остановился и посмотрел на них. Высоко-высоко и небе парил башенный колокол. У меня слегка закружилась голова.
Опустив глаза, я увидел человека на ступенях у входа в церковь. Бесстрастный, как фигуры святых, изваянные из камня над церковными вратами, он молча следил за моим приближением. Дубовая дверь у него за спиной легонько подрагивала, он только что вышел оттуда.
Это был мужчина лет сорока, высокий, аккуратно одетый, с невыразительным мальчишеским лицом. На нем были джинсы, мокасины, твидовый пиджак с поднятым воротником. Я узнал в нем священника, которого Анна называла своим «духовным наставником». А я шутливо называл его «небесным лоцманом». Он был настоятелем здешней церкви, но я даже не помнил, как его зовут. Те пару раз, что мы виделись, он не показался мне особенно привлекательным. Но сейчас я был рад ему.
— Как поживаете? — Он ухмыльнулся и, спускаясь по ступеням, протянул мне руку. — Вы ведь Мартин, не так ли? Какой приятный сюрприз! Не видел вас давным-давно. Как поживает Анна?
— Отлично, — ответил я. Он, конечно, меня помнил. — Просто отлично.
Я подумал о том, ввела ли его Анна в курс дела. Часы замолкли. Я вновь посмотрел на башенный колокол. Но дрожал не он, а небо над ним.
— Вы зайдете? Здесь довольно зябко. Заходите и расскажите мне про вас с Анной.
— Я должен встретиться с ней здесь.
В его кротком, но внимательном взоре вспыхнули искорки интереса. Он улыбнулся:
— Давайте подождем ее у меня в кабинете. Она туда непременно заглянет.
Я прошел следом за ним через дверь-вертушку в темную церковь с каменными сводами. Здесь было столь же холодно, как и на улице. Знаком велев мне подождать, священник подошел к справочному бюро и сказал что-то, чего я не сумел расслышать, дежурной. Я увидел, как она посмотрела в мою сторону и кивнула. Затем он вернулся ко мне, шаркая мокасинами по мраморному полу.
— Кабинет занят, там какая-то конференция. Давайте пойдем в часовню. Подождем ее там.
Пожилая женщина в черном, стоявшая на коленях перед алтарем, при нашем появлении поднялась и поспешила к нам по проходу. Мы сели в резные деревянные кресла в самом конце часовни и продолжали разговор, перейдя на шепот. Когда женщина подошла, священник поднялся и открыл перед ней тяжелую бронзовую дверь.