Страж
Шрифт:
Станет ли он сейчас открыто выступать против Халла? Скорее всего нет.
Атуа сложил ладони рук и упер в них лицо, пытаясь найти подтверждение своим мыслям в информационном поле Халла. И кажется ему это удалось. Опустив руки и распрямившись, он уставился перед собой. Подозревать — несомненно, но открыто выступать — навряд ли. Командир станции узла очень заметная фигура в галактике, хотя в иерархии он стоит, гораздо ниже, нежели эксперт Регата, но значимость его для галактики огромна: он один, а экспертов в Регате наверняка, если не тысячи, то сотни. Но все же, если отношения Халла и Рассела примут непримиримый характер, Регат, непременно, займет сторону эксперта. Открыто признать своего посланника невеждой,
Что ж, господин Рассел, усмешка сошла с губ Атуа, господин Халл тоже не прочь вновь встретиться с тобой.
Скольких же я врагов себе нажил за этот день, Атуа вдруг широко улыбнулся? Первый — страж, он указательным пальцем правой руки начал загибать пальцы левой руки; второй — Рассел; третий — Регат, четвертый… Он опустил руки, его лицо сделалось серьезным. Четвертый — это пожалуй все остальные: зевсы, сарматы, зенны и кто тут у них еще есть. Интересно, а Халл как-то пересекался с зеннами и что он знает о них?
Атуа в очередной раз принялся просматривать информационное поле Халла.
Как будто бы нет, сделал он заключение, после весьма продолжительного и тщательного изучения оставшегося информационного поля Халла. По крайней мере, прямых контактов не нашлось. Это хорошо. Но не мешало бы поподробнее узнать о них, уж слишком много противоречивых сведений об этой расе. Такое впечатление, что зевсы их больше боятся, нежели встречи с ними вызывают у них восторг, словно зенны вызывают у них панические чувства, даже страх.
С одной стороны — было хорошо, что у Халла не было друзей среди зеннов и значит можно не опасаться, что кто либо из них будет искать встречи с ним, но с другой — о них непременно нужно узнать, как можно больше. Зенны могут оказаться для гротов весьма серьезными противниками и знания о них, приобретенные мной, могут иметь большое значение в будущем покорении их галактики.
Атуа откинулся на спинку кресла и прикрыв глаза погрузился в беспокойные размышления.
Как всю известную мне информацию передать в галактику? Есть лишь один способ — как-то добраться до одного из штурмовых лидеров и воспользоваться его станцией связи. А смогу ли я сам когда-либо вернуться домой? Ведь еще нет обратных перемещений из пространства узла и захват станции узла не гарантирует их появление. Технологии портаторных перемещений гротов и зевсов хотя и основываются на одном и том же принципе, но имеют больше различий, нежели общего. Их перемещения двухтерминальные и значит, как бы я этого не хотел, воспользоваться их портаторами, чтобы попасть в свою галактику, я никак не смогу. Если только гроты портируют на станцию узла свой портатор. Но хватит ли у станции энергии для односторонней портации? Сомнительно. Придется ждать пока энергию даст сам узел, а на это могут уйти столетия. Но я ведь знал куда и зачем шел. К чему же тогда этот пессимизм. Ведь ты почти бессмертен, Атуа. Легкая усмешка тронула губы грота. Что для тебя несколько сотен лет — всего лишь несколько мгновений бесконечной жизни твоего разума. А носитель для тебя никогда не был проблемой.
Нет, Атуа, сколько бы врагов не было у тебя, твое место сейчас на станции узла. Только там ты можешь обрести прежний покой и вернуть себе уверенность на будущее. Неизвестно, когда гроты захватят станцию, а страж сейчас уже слишком много о тебе знает и в любой момент эта информация может стать известной зевсам. А это — смерть. Значит, стража нужно обязательно найти и уничтожить. Унизить и уничтожить.
Но чтобы опять уйти на станцию узла нужна причина. Атуа вновь принялся просматривать информационное поле Халла, пытаясь в нем найти предлог. Ему удалось установить, что Халл уже несколько раз посещал станцию узла, но он был всего лишь экспертом Регата и исправно выполнял его поручения, никогда не проявляя излишней инициативы. Да от него она никогда и не требовалась. В информационном поле Халла предлога для посещения станции не было, его там просто не могло быть, так как поиск предлогов никогда не входил в обязанности эксперта и выходило, что Атуа нужно было сидеть и ждать.
Ждать! Атуа вскочил с кресла и забегал по комнате, пытаясь уже, не как Халл, а как Атуа, найти причину, чтобы Регат отправил его на станцию узла. Но причина упорно не находилась.
Озлобленный бессилием в исполнении своего желания, Атуа вернулся в кресло и откинувшись в нем, с ожесточением принялся в очередной раз ворошить информационное поле Халла, намереваясь уничтожить какую-то его часть.
Он так увлекся секвестрованием информации своего носителя, что напрочь отрешился от внешнего мира.
— Господин Халл! Господин Халл!
Едва слышимый голос заставил Атуа приостановить свое занятие и прислушаться.
— Господин Халл!
Прозвучавший возглас был таким громким, словно в комнате произошел мощный грозовой разряд. Атуа вздрогнул и ошалело закрутил головой. Наконец увидев перед собой на стене активированный экран терминала, с которого на него смотрело незнакомое лицо, он замер, уставившись в незнакомца.
— Извините господин Халл! — Продолжил говорить незнакомец, значительно тише. — Я вас кажется разбудил. Но вам предстоит срочно прибыть в экспертную коллегию.
— Что-то произошло? — Атуа вопросительно кивнул головой, интересуясь скорее механически, нежели осознанно.
Брови на лице незнакомца взметнулись вверх.
— Здесь вам объяснят!
Атуа понял, что задал недопустимый вопрос и нужно было немедленно дать ему объяснение.
— Я еще не восстановился в полной мере и чувствую себя весьма скверно. — Медленно заговорил он. — Мне было разрешено взять двухдневный отпуск.
— Я знаю. — Незнакомец сдвинул брови. — Вам предстоит срочная экспертная поездка на станцию узла.
Атуа открыл было рот, чтобы еще раз аргументировать свою невозможность куда-то портироваться, но так и замер, наконец, осознав реальность произнесенных незнакомцем слов.
7
Дакк метнул психотронное поле по нейронным полям своего носителя — активируя их. Темнота ушла, вспыхнувший свет вернул его в реальность. Он встрепенулся и опершись на руки, попытался вскочить, но острая боль в левых плече и ноге отбросила его назад и заставила застонать. Стиснув зубы, он кое-как сел, опираясь на здоровую руку и повел глазами вокруг себя: из-под него неторопливо расползалось в стороны какое-то красное пятно.
— Черт возьми! — Вырвалось у него невольное выражение. — Это же моя кровь.
Неужели вся вышла, мелькнула у него тревожная мысль? Да нет, он окинул себя взглядом, иначе бы мой носитель не очнулся. Значит еще что-то осталось.
Как только можно жить, имея такой носитель, начал возмущаться его разум? Чувство нестерпимой боли, возникающее по всяким пустякам, боязнь потерять жидкость жизни уже бы должны были давно свести зевсов с ума. А этот черный провал? Что это за явление, даже пытавшееся ввергнувшее в себя и меня — зенна. Нет, Дакк покрутил головой, такой носитель не для меня. Вернусь, обязательно найду себе более подходящий.