Страж
Шрифт:
Пытаясь вырваться из его объятий, она снова обернулась в человека. Вывернулась и угрожающе зыркнула на него.
– И чего мы ждем?
Здравомыслия.
Но слишком поздно. Какого черта? Не похоже, что оно вообще когда-то у него было.
Он махнул головой в сторону битвы.
– Там Фонои и те сучки из моего сна.
Лидия почувствовала, как с лица сошла краска.
«Фонои? Здесь? Почему они пришли за Сетхом, если он египтянин и собственность Нуара?»
Фонои – это троица богинь, греческое воплощение душегубства,
«Но зачем убивать Сетха?»
– Ты уверен?
Сетх кивнул. Желваки на его лице ходили ходуном. Он посмотрел на нее так, что живот скрутило от беспокойства.
– Ты ключ, Лидия.
Она отшатнулась от него.
– Что?
– Ты ключ к Олимпу, который они пытаются найти.
«Он сбрендил».
– Это невозможно. Ты ошибаешься.
Сетх погладил ее по щеке и посмотрел так, словно впервые видел. Но не это испугало ее, а странный блеск в небесно-голубых глазах. Дрожь побежала по спине. Лидия не знала, что это означает.
– Подумай, ssn. Все обретает смыл. Разве ты не видишь? Вот почему Солин единственный знал, где хранится ключ. Вот почему греческие боги снов пришли ко мне, требуя отдать тебя. Пчему бы еще они так страстно желали тебя убить?
Даже если все казалось логичным, Лидия отказывалась в это верить. Она просто не могла.
– Я не могу быть ключом к Олимпу. Мне ничего об этом не известно. Я никогда там не была. Никогда не встречала Зевса или других богов. Я...
Лидия осеклась, когда давно забытое воспоминание пронеслось в голове. Она увидела мать той страшной ночью, оставившей неизгладимый след в сердце.
Запахло огнем, раздавались крики, предсмертные вопли ее семьи.
– Где он? Отдайте нам ключ, и мы пощадим остальных.
Она никогда не видела напавших на них, но запомнила гневные голоса, раздававшиеся за пределами их маленького домика.
Напавшие той ночью тоже искали ключ. Ее дед и дядя ушли сражаться с ними, пока мать поднимала ее с кровати и одевала для побега.
– Успокойся, Лидия. Не паникуй.– Мама поцеловала ее в щеку. – Я знаю, ты боишься. И я тоже. Но тебе придется сделать это в одиночку. Я не могу пойти с тобой. Теперь, зная мой запах, они смогут везде нас выследить. И если я пойду с тобой, они найдут тебя.
Лидия попыталась заговорить и поняла, что не может. И это еще сильней ее испугало.
Почему она даже не могла шептать?
Мать трясущейся рукой погладила ее по голове, пытаясь успокоить.
– Я сделала так, что ты никогда и никому не сможешь рассказать об этой ночи. Поняла? Никому не доверяй... сейчас я отправлю тебя к отцу. Он всегда будет оберегать тебя. Ты ключ, за который любой будет готов убить. Чтобы ни произошло, всегда слушайся своего отца. Однажды ты все поймешь.
Потом мать попыталась отправить ее в Грецию.
Но Лидия туда не попала. Враги убили мать прежде, чем она успела доставить ее к месту
Вместо Греции она очутилась в пустыне. Одна. Охваченная ужасом. Обездоленная. Несколько дней она рыскала по барханам, пока из песчаной бури не вышел одинокий мужчина и спас ее.
Еще долго она не знала, что это был ее отец.
А узнала лишь благодаря бесшабашной юности. Она отчаянно захотела узнать о мужчине, который, как она думала, бросил ее и мать. Готовилась сразиться с ним, одарить жуткими кошмарами, пока тот не станет умолять о пощаде. К своему полному потрясению Лидия столкнулась с Солином.
Мужчиной, воспитавшим ее как дочку, потому что она ею и была. Солин не признавал ее лишь из-за опасений, что враги причинят ей боль.
Лидия помнила ночь прозрения, словно это было вчера.
– Я испробовал все, пытаясь заставить твою мать полюбить меня. Сначала она приняла меня за смертного, но узнав, что я Ловец снов, возненавидела. И даже тогда я не сдался. Но, в конце концов, мне пришлось уйти. Она не позволила мне остаться, чтобы я ни говорил и ни делал. Я узнал о твоем рождении только после того, как тебе исполнилось три. Я поклялся твоей матери, что не буду искать с тобой встречи. Она боялась, что тебя убьют, если узнают, чья ты дочь. Я понимал, что она вправе бояться, поэтому согласился не приближаться к тебе.
Мать никогда не говорила ей и дедушке, что отец Лидии – соблазнивший ее бог. И никогда не называла имени Солина.
– Я ключ, – выдохнула она Сетху, столкнувшись лицом к лицу с пугающей правдой. Как Сетх и сказал, сейчас все стало кристально ясным. – Что нам делать?
Сетх не знал ответа. В голове проносилась тысяча мыслей. Вот только исход был один.
Смотреть, как Лидия умирает.
Раз Верлина отправили по следу, он не остановится, пока их обоих не запрут в Азмодеи. Они смогут скрываться от преследователей, лишь пока не совершат ошибку.
И тогда оба окажутся в Азмодеи. Рано или поздно. Как бы они ни старались этого избежать, невозможно скрываться и вечно бегать.
Честно говоря, за себя он не волновался. Собственная жизнь не имела для него значения, да и ценности. Так было всегда. Но Лидия...
Она стала для него всем. Ради нее он будет сражаться.
И отдаст жизнь.
И теперь, когда греки узнали, кем и чем является Лидия, они не прекратят поисков, пока она не умрет и не перестанет представлять для них угрозу.
Не остановится и Нуар. Даже если Сетх не знал о других богах, об этом ему известно многое.
Чем больше накатывало мыслей, тем упорнее он продолжал возвращаться к единственному логическому решению. И от этого ему становилось дурно.
«Ты не можешь. Нуар тебя прикончит».
Если бы. Но Нуар не убьет его. Просто заставит завидовать мертвецам.
Сетх собрался с духом, готовя себя к тому, что придется сделать ради свободы Лидии.
– У меня есть идея, – произнес он с мрачной улыбкой.