Страждущий веры
Шрифт:
— Всё тихо. Мы уже три раза проверили. Одна корова у длиннобородых пропала, но они растяпы, у них вечно скот сбегает.
— Его Величество велел отменить слежку? — задумчиво поинтересовался Асгрим.
— Нет, но я надеялся, это сделаешь ты. Старик в таких вопросах всегда на тебя полагается.
— Надо найти корову.
Я усмехнулась. Асгрим даже с соплеменниками непреклонен.
— Сам ищи. Почему мы должны наверху мёрзнуть, пока ты отсиживаешься в тепле с девкой длиннобородых?
— Что ж, тогда предоставляю эту почётную обязанность тебе, — огрызнулся Асгрим, лязгнул по стене
— Асгрим, стой! — испугался собеседник. — Я не могу, она же из длиннобородых!
Тоже ушёл. Я выглянула за дверь. Пусто. Это шанс! В общий зал соваться не стоило: схватят и вздёрнут на какой-нибудь балке. У пещеры должно быть два выхода — нужно найти второй. Не зажигая кристаллы, я уткнулась в стену и направилась в противоположную сторону, нащупывая дорогу руками. Упёрлась в тупик и свернула в одно из ответвлений. Длинный тоннель уходил вниз крутым серпантином. Отсчитав добрую сотню ступеней, я выбралась на площадку у водопада. Зеленоватая дымка усиливалась от брызг и становилась более плотной, почти осязаемой. Уступив любопытству, я сунула руку в каскад. Ладонь прошла сквозь поток и наткнулась на пустоту.
Стараясь не замочиться, я пролезла между водопадом и скалой. Внутри притаилась ещё одна узкая галерея. Перед мысленным взором мелькнули знакомые фиалковые сполохи колдовских аур. Это Эйтайни и её отец! Я сняла башмаки и прокралась к ним. Когда усиленный эхом рокот воды затих, послышались голоса. Может, они говорят о Вейасе? В стене виднелась трещина, пропускавшая зеленоватый свет. Оттуда пахло сушёными травами. Я заглянула внутрь: большой зал, стены, пол и потолок в колдовских рисунках со вставками магических кристаллов. Зыбкая полудымка ползла из круглых светильников и собиралась наверху плотным облаком. Ко мне спиной на мраморном ажурном стуле сидел король Ниам. Эйтайни стояла боком. Они ссорились почти как я со своим отцом дома. Сердце защемило от воспоминаний, когда Ниам заговорил ломким голосом, словно в горле першило от эмоций: тревоги, печали и тоски.
— Почему ты до сих пор держишь здесь детей длиннобородых? Отпусти их.
— Нет! — отрезала Эйтайни и принялась наворачивать круги вокруг Ниама, словно хищная рыбина. — Ты же сам приказал убираться и без жениха не возвращаться. Я привела его к тебе. Чем ты недоволен?
— К тебе сватались принцы всех мастей, даже сам повелитель ольстерских сидов. Ты только нос воротила. А теперь притащила в дом врага, задурила ему голову своими чарами и требуешь, чтобы я потворствовал твоим безобразиям?!
Я зажала рот ладонью, чтобы не выдать себя случайным всхлипом. Так эта гадина всё-таки заколдовала Вейаса. Я знала!
Она остановилась, сложила руки на груди и выкрикнула:
— Он сам меня попросил, сам! Не ты ли заключил с длиннобородыми мир, заметь, против воли всего племени? Не пора ли укрепить наши отношения союзом крови?
Ниам качнул головой и принялся массировать виски пальцами. Видно, выходки дочери доводили его до мигрени.
— Разве ты не понимаешь? Неужели тебя одну из всех моих подданных обманывает их радушие? Это не перемирие, мы платим дань, чтобы рыцари нас не трогали. Какое им дело до сопливого мальчишки?
—
Ниам перестал тереть виски и уставился на дочь:
— Тебе была дана такая сила, а ты тратишь её на шалости. Пойми, я не вечен. Скоро тебе придётся самой мудро править нашим племенем, иначе длиннобородые не просто выдворят нас в Утгард, а сотрут с лица Мидгарда.
Я передёрнула плечами. Даже жалко стало этих демонов. Правильно ли испытывать жалость к врагам, особенно к тем, кто причиняет вред твоим близким?
Эйтайни беззаботно отмахнулась:
— Ты молод и полон сил. У меня ещё есть лет пятьдесят в запасе, а может, и сто. За это время я успею насладиться женским счастьем и родить ребёнка, который выживет.
Она повернулась к двери в противоположной от меня стене.
— Всё дело в этом? Ты хочешь связать себя узами с длиннобородым, потому что наши с твоей матерью чистокровные дети умирали в младенчестве? — Ниам поднялся и взял дочь за руку.
Эйтайни застыла, глядя на дверь.
— Ты когда-нибудь думал, каково мне было наблюдать, как мать убивала своё тело бесконечными беременностями? Каково мне было уносить ваших мёртвых детей в лес, пока она была слабой и безутешной и ты не мог её оставить? Не хочу для себя такого. Если это значит навлечь гнев длиннобородых — я готова рискнуть даже нашим племенем.
— Даже миром?
Принцесса вздрогнула, обернулась вполоборота и взглянула в глаза Ниаму. Я тоже напряглась от любопытства. Что эти демоны могут знать о судьбе мира?
— Похоть глаза застила? Не видишь, что на сестре твоего избранника печать нетореных троп? — Ниам притянул дочь к себе. — Грядут большие перемены, а им всегда предшествуют огонь и смерть. Если тропы завели её к нам, значит, быть беде. Отпустим их быстрее и, может, отделаемся малой кровью.
Я несу беды? Неправда, я... Вспомнились Айка и Лирий, повешенные близ Гульборга единоверцы, убитые в Докулайской долине варги. Нет, это не моя вина, это всё война!
— Асгрим заразил тебя мнительностью? Моя ворожба и удача туатов пересилят печать несчастий, — Эйтайни рванулась из рук отца, но тот не собирался отпускать её так просто. Заговорил настолько таинственно, что даже меня охватила дрожь.
— Ты слишком самонадеянна. Её покровитель сильнее нашего. Если он разозлится, то гнев длиннобородых и невзгоды нетореных троп покажутся нам детской забавой.
Принцесса с презрением бросила:
— Я не боюсь забившегося в нору труса. Давно пора показать ему, кто на земле хозяин!
Я вжалась в стену, желая услышать больше, но меня схватили за плечи и оттащили от щели.
— Ни на миг отвернуться нельзя! — зашипел Асгрим и поволок меня прочь. — Безголовый Шейс! Как ты проскользнула мимо патрулей и защитных барьеров?
Мы шли обратно по прямому ровному коридору — совсем другой дорогой, но своим знанием я делиться не стала. Пригодится, когда снова попробую бежать. Асгрим отпустил меня, только когда мы вернулись в гостевую комнату. Бесцеремонно толкнул к ложу — я едва не врезалась. Потёрла плечи. Должно быть, синяки останутся. Гад!