Стражи цветка
Шрифт:
Внезапное признание кошки вызвало у Яна шок. Он непозволительно быстро забыл, как опасны могут быть чародеи. Алессия напомнила ту ночь, когда он и нашел этот злосчастный цветок. Могла ли данная молодая чародейка пожертвовать жизнью малознакомого ей деревенского юноши тогда в лесу ради какой-то непонятной ему цели? Выходит - могла. Но ведь она этого не сделала.
– Конечно, благородно заступиться за невинную девушку,- уже спокойней продолжала Алессия, избегая взгляда юноши и явно сожалея о вырвавшихся ранее словах.- Но ты же должен понимать, что там, на суде, ты своими переговорами c котами заявил на весь Орден, что "я тот самый парень, который понимает язык животных"! Как ты думаешь, Калигерра или Дитриха это заинтересует? Или ты думаешь, что мир между Орденом и твоим Княжеством усыпил князя Велислава настолько, что он отозвал своих шпионов из орденской столицы?
– Так ты поэтому злишься?- немного разочарованно протянул Ян. Он-то надеялся, что причина ее злости была несколько другая.
– Конечно!- фыркнула кошка, но, не удержавшись, добавила:- Кто-то же должен из нас озаботиться нашей миссией, а не только пьянствовать и тискать девок по конюшням!
– Ничего там не было, то есть я не помню,- засиял Ян от удовольствия. Ему показалось, что в голосе чародейки он услышал нотки ревности.
– Мне безразлично,- резко ответила Алессия, чем задела самолюбие юноши.
– А говоришь, словно ревнуешь,- обиженно брякнул он и тут очень пожалел об этом.
– Что ты там себе вообразил?!!- яростное шипение кошки не было похоже на связную речь. Ян слова скорее угадал, чем разобрал.- Ты думаешь, что я тебя буду ревновать к какой-то шлюшке? Ш-ш! Мяу! С какой стати я вообще должна тебя ревновать? Ты мне интересен только как орудие в войне против врагов Стражей! И мне безразличны твои симпатии. Если, конечно, это не мешает делу.
– На себя посмотри!- разозлился и Ян.- Да ты при виде своего Ворона пялишься на него туманно и зело влюбленно! Это не мешает делу?
– Дурак!
– почему-то обрадовалась чародейка словам юноши и вернула все свое внимание книгам.
Немного смущенный случившимся разговором Ян решил ей помочь и присел возле книг, разбросанных на полу. Но мысли его были заняты другим и работа не клеилась. Он рассеяно листал какую-то рукопись, как услышал над своей головой настойчивый стук. Это Янус звал его к себе. Оборотень настолько разленился от безделья, что даже не давал себе труда спуститься вниз. Ян сам поднялся наверх узнать, что вдруг понадобилось его волосатому приятелю.
Весь второй этаж башни оборотень занимал один. Ему его охотно уступили по той причине, что не каждому был приятен звериный аромат Вилкаса, особенно стойко держащийся в закрытом помещении. Вот и сейчас, еще поднимаясь по лестнице, Ян сначала почувствовал запах сырости заброшенного дома, смешанный с запахами крупного зверя и немытого человеческого тела, и только потом увидел самого обладателя этих ароматов. Оборотень по своему обыкновению лежал прямо на полу, где, собственно, и спал. Янус так и не пожелал привыкать к кровати, как, впрочем, и в целом к городской жизни. Он постоянно жаловался Яну на головные боли и упрашивал скорее покинуть город. Юноша был уверен, что и сейчас оборотень позвал его по той же причине. Жаловаться.
– Мне нужно немедленно покинуть город!- заявил он, едва Ян переступил порог.
– Потерпи,- попросил Ян и пообещал:- Завтра уйдем все вместе.
– Ты не понимаешь,- Янус встал и начал ходить по комнате.- Мне тяжело здесь. Я не выдержу.
Затравленный взгляд оборотня тоскливо заметался по стенам.
– Я не выдержу.
– О чем ты?
Но Янус уже заговорил о своей второй после города неприязни - о магах.
– Уйдем вдвоем. Надо бросить магов. Они - зло.
– Они наши друзья,- попытался в очередной раз Ян убедить волка в том, в чем и сам-то не всегда был уверен.
– У магов не бывает друзей,- сказал оборотень.- У них есть только союзники или враги.
– Тебе-то откуда это знать?- возразил Ян своему слишком уж прямолинейному другу.
– Я вижу. Я слушаю.
– Ты слышал мой разговор с Алессией?- догадался Ян.
– У меня острый слух,- уклончиво ответил Вилкас.
– Допустим ты прав, Вилкас. Но мы-то им не враги?
– А ты уверен, что ты им союзник? Друг Ян, ты нужен им, но ты и опасен для них.
– Мы должны помочь им, Вилкас.- Ян старался быть терпеливым с оборотнем.- Опасность угрожает всем.
– Поможем. А что будет потом? Ты слишком много узнал об их тайнах, тайнах, которые они хранили веками. Вы найдете цветок, они скажут тебе спасибо и отпустят домой? Ты слишком легко веришь. И кому? М а г а м !
– А что ты предлагаешь?- оборотню удалось, наконец, посеять некоторые сомнения и потому голос Яна звучал раздраженно.- Как мы справимся со всем этим без них?
– Ну, быть может, тебе помогут в моей деревне. Нашим старейшинам многое по силам, - неуверенно предположил Вилькас.
– Они тоже маги?
– Конечно же нет!- обиделся оборотень.- Они старейшины и жрецы.
– Помнится, ты мне говорил, что тебя изгнали, а твои сородичи - кровожадные звери?
Вилкас сразу поник и молча лег на пол. Ян немного подождал и вышел из комнаты.
Шпион пешком прошелся по городу и вскоре убедился, что город мало изменился. Изменились горожане. Они стали подозрительными и не такими дружелюбными, как были прежде. Впрочем, причиной тому могли быть последние трагические события, в которых некоторые горожане и особенно горожанки винили Яна Колдуна и его спутников. На площади и в церквях шептали, что, мол, это они накликали на город беду своими чарами и пренебрежением к святой церкви. Ну а о чем горожане шептались дома, увы, шпионам Дитриха то было неведомо.
Наверное поэтому особенно недоверчивыми горожане стали по отношению к чужакам. Наблюдательный шпион не мог не заметить косые неприветливые взгляды в свой адрес. И это в городе, в котором он родился и провел свое детство и юность.
На углу хорошо ему знакомой улицы он остановился возле старой вывески на торговой лавке. Вывеска так была стара, что наверняка еще помнила времена, когда в городе проживал сам всемогущий маг Маузер фон Вилькофф, который даже оказал честь однажды лично посетить эту лавку. Во всяком случае, в тот день торговец посчитал это именно за честь. Ведь это было задолго до церковного проклятия "черному Колдуну и его приспешникам вплоть до изгнания на времена вечные". Кажется так звучало в приговоре?