Стражи Флорении
Шрифт:
– Фринри, - безразлично представился парень.
И я поняла, почему так и не смогла его опознать: малышу Фринри должно быть всего десять лет. То есть, я так думала.
– А ты разве не должен быть бедным депрессивным ребенком?
– Тебе я точно ничего не должен.
– Фу, как грубо!
– Извини, - произнес парень без малейшего раскаяния.
Ну, все-таки это Фринри, ему так и положено, так что прощаю.
Пообещав заглянуть при случае, я вышла и остановилась, так и не решив, пойти сразу проверить комнату Бертрама или сначала подняться
– Лан, с каких пор ты обижаешь детей?
– долетело до меня начало возобновившегося разговора.
– Она старше тебя, если ты не заметил.
– Заметил. Это ничего не меняет.
– Перестань. Я же не...
– Куолан вдруг замолчал, а затем добавил на полтона выше.
– Леди, подслушивать недостойно. Если вам настолько приятно наше общество, что вы не в силах уйти, можете вернуться.
Нарочно громко хлопнув дверью, поспешила убраться и опомнилась, только поднявшись по лестнице. Возвращаться теперь было глупо. Комната Фринри была первой, и пройти мимо неё все равно бы пришлось. А где моя подруга должна быть на третьем этаже мне так и не объяснили. Так что я решила сперва проверить комнату Анфисы, вдруг она уже вернулась.
Увиденная картина превзошла все ожидания. Анфиса таки успела уже вернуться, причем не одна. И прервала я свидание похоже на чем-то весьма интересном.
– Всем добрый вечер, - не забыла я о вежливости.
Но вниманием меня никто не удостоил. Рыжая бестолочь сосредоточенно тискала край и без того перемятой блузки, её суровый мужик покорно ждал, когда она уже на что-нибудь решится.
– В общем, спасибо, что проводил...
– наконец едва слышно буркнула она, при этом скрючившись так, что стала разом вдвое меньше, хотя казалось бы больше уж некуда.
Бертрам кивнул, что можно было равно трактовать как "не за что", так и "больше мне не докучай", и нас покинул. Проводив гостя взглядом, подруга заметалась, как застигнутый врасплох таракан и, если бы в комнате была куча тряпья, то точно бы туда забилась. Но поскольку таковой не имелось, просто приткнулась в угол дивана, обнявшись с подушкой.
– И что это было?
– присела я рядом.
– А что было?
– Что у вас случилось?
– А разве что-то случилось?
– Анфиса старательно стряхнула с колена несуществующую пыль.
– Поскольку твой синдром отличницы, схлопотавшей двойку, виден во всей красе, то что-то точно случилось, - уверенно заключила я.
Анфиска обиженно поджала губы. Она все никак не могла смириться, что все её переживания прекрасно видны любому, кто хоть немного умнее старого пня. Я отвернулась и приготовилась ждать. Известно: если завалить её расспросами, то она ничего не скажет. А вот если минут двадцать помолчать, то не выдержит и сама все выложит. Подруга сдалась на десятой минуте. Поминутно то краснея, то бледнея и явно борясь с желанием поделиться с кем-нибудь наболевшим, она под конец сдавленно пискнула:
– Я не намного умнее тебя!
И зарылась мордой в подушку. Очевидно, это было равносильно признанию в умственной отсталости или принадлежности к неандертальцам. Очень хотелось прояснить этот вопрос, но решила пока это оставить до лучших времен. Все же намного интереснее узнать, что такое значимое у неё произошло.
– И как же ты это осознала?
– Я!..
– Анфиска вскочила, села обратно, набрала полную грудь воздуха, будто готовясь с мировому заплыву, и разразилась совершенно бессвязной тирадой, то и дело скатываясь в свистящий шепот, а половину слов попросту проглатывая.
– Я же просто хотела... А он... И я... А вот... Это недоразумение!
– Знаешь, я кроме последней фразы ни черта не поняла. Повторишь?
В ответ подруга воззрилась на меня в таком священном ужасе, словно я предлагала ей прыгнуть в яму, полную ядовитых скорпионов. Из которой она только что вылезла.
– Ладно, не говори. Сама угадаю, - разрешила я.
– Что, ты призналась Бертраму в вечной любви, а он тебя отшил?
– Ты что совсем с ума сошла? Как тебе это только в голову взбрело?
От шока к ней даже хладнокровие вернулось. Ещё и по лбу постучала для наглядности.
– Не угадала... Жаль. Тогда... Бретрам признался тебе в любви, ты его отшила, сказав, что сохнешь по Арону. А он тебя разочаровал, заявив, что Арон не любит рыжих. О! Что я угадала?
– Ничего. Глупости всякие придумываешь.
Да уж, с такой живой мимикой врать противопоказано.
– Так ты ему в любви призналась?
– Да с чего бы!
– Тогда он тебя не отшивал... Что, Арон не любит рыжих? Серьёзно?
Анфиска скисла и отвернулась. Ещё и обиделась, похоже.
– И с чего бы Берт тебе об этом сообщил?
– удивилась я.
Поломавшись еще минут пять для приличия, Анфиса вздохнула и повернулась, чтобы объясниться, решив, что молча выглядит ещё глупее.
– Я сегодня Бертраму с картой помогала.
И начать, похоже, решила издалека.
– А потом он решил меня проводить.
Видимо знал, что ты до ближайшего поворота не дойдешь. Ну, сколько тянуть-то можно!
– В общем, я решила воспользоваться ситуацией и выяснить, сослали ли нас сюда навсегда. И спросила, приедут ли сюда стражи Бланш. Бертрам поинтересовался, с чего я это взяла. Надо было что-то соврать, я сказала, будто Арон обмолвился, что часто сюда приезжает с ним потренироваться.
– И на это он тебе ответил, что Арон не любит рыжих, - решила я поставить точку в этой истории, так как подруга опять замолчала.
– Он просто неправильно понял! Я как раз хотела все объяснить, а тут ты пришла.
– Ну и чего ты переживаешь?
– не поняла я трагедии.
– Так он же решил, что мне Арон нравится!
– вскочила Анфиса, едва не разрывая многострадальную подушку.
– Пф! Арон далеко. Не помешает тебе закадрить твоего мужика. К тому же ты и так неплохо справляешься.