Стражи панацеи
Шрифт:
— Вот именно. Если он псих одиночка, то вы могли бы передать эти записи своему руководству, чтобы его нейтрализовали. Дело то пахнет государственным переворотом, — аргументация Дюрана была безупречна, как мёртвая ловушка.
— Поэтому вы и доверяете мне эти сведения, — ответил Визант спокойно и задумчиво, не сомневаясь, что файлы могут быть опасны для их владельца, и совсем не обязательно, что попадут в нужные руки, если он передаст их непосредственному начальству.
— Слишком он вольготно себя чувствует на Западе, на вражеской то территории, для одинокого волка, — бросил
— Для этого должны быть серьёзные политические причины, — пожимал плечами Визант.
— У вас сменилось руководство страны, грядёт и смена элит.
— Знаете, я только шпион. В политических интригах мало смыслю, — апатично ответил Визант, уловив недоверчивый взгляд собеседника.
— Если вы не лукавите, то это ваш недостаток. Можно оказаться не на той стороне.
— Вы лучше ответьте — правда ли, что у вас имеется техника, о которой упоминал Спирин, — парировал упрёк Визант.
— Имеется, — спокойно ответил Дюран.
— И как же он надеется её заполучить?
— Через вас. Во многом, из-за его действий, вы здесь оказались. Он будет прибегать к традиционным методам, используя слабое место.
— С чего вы решили, что это моё слабое место? Если вы имеете в виду её? — огрызнулся Александр.
— Не я, а он.
Александр растерялся.
— И вы ни при каких обстоятельствах не уступите ему? — возмутился он.
— Я ему не по зубам, — саркастически отвечал Дюран.
Он, как и любой властный человек, не привык к претенциозным выпадам, но зачем-то дал повод собеседнику усовестить его. Безразличие к близкому человеку своего союзника, пусть и принуждённого в этом качестве обстоятельствами, выглядело издевательски. Может это такой психосадистский способ привязать к себе? В этом, похоже, и заключалась мёртвая хватка магната, иначе бы, как он им стал?
— Если вы думаете, что она сыграет какую то роль во всей этой затее, то вам не следует рассчитывать на мою помощь. Вы подсунули её нелицеприятное высказывание в мой адрес, надеясь, что я разочаруюсь в ней и пренебрегу её судьбой? Это вряд ли. Она для меня, как и любой человек, к которому я отнесусь в зависимости от интересов моей страны. Стань она заложником, и Спирину это зачтётся. А вам лучше не спекулировать на моей нелюбви к этому персонажу, — в это выдержанное предупреждение Визант облёк своё раздражение.
Дюран выслушал его с видом начальника, который позволял подчинённому высказать своё мнение при особых условиях, с превосходством и хитростью интригана, заманившего жертву в ловушку.
— Я просто должен был открыть вам, что кое-что о вас знаю. Не более того. А для вас я также недоступен, как и для Спирина. Я в одностороннем порядке открыл вам эти сведения. Ни от кого другого вы бы их не получили. Сегодня вы отправляетесь назад.
Дюран смерил тон, будто его более не касались ни мысли, ни планы, ни предупреждения гостя. Высказавшись, он, похоже, потерял ко всему интерес.
— Вы не будете более следить за Спириным? — удивлённо спросил Визант.
— Мне на него наплевать, — брезгливо ответил Дюран, поморщившись.
— Но может, не лишним было бы узнать, кто стоит за ним? — требовательным тоном воскликнул собеседник.
— Мне это тоже всё равно. Это внутренние проблемы вашей страны.
— И вас не беспокоит судьба вашей исторической Родины?
— Я сторонник размежевания. Уж если России чужда демократия, то почему бы не оставить вас в покое, а сотрудничество свести к необходимому товарообмену, без политических контактов.
— Ну да, новый тип изоляции. Мы покупаем у вас то, без чего нам не обойтись, но за порог не пустим, — пытался подтрунить Александр, хотя его реплика как горох о стену.
— Называйте это как хотите, — снисходительно ответил Дюран. — Поощрять вашу великодержавную отсталость, никто не будет, так же как и тащить за уши в цивилизацию.
Визант сам потерял интерес к идеологическому спору. К политике он относился как к приключению, с той или иной степенью опасности, а политиков оценивал по человеческой шкале. Кто ему импонировал из сильных мира сего, тому он готов был служить, хотя бы они даже ошибались, но уж если он испытывал антипатию, то делал всё, чтобы не становиться их пособником, не считаясь даже с интересами карьеры. Эта его независимость, была, наверное, главной причиной, что ему никогда не занимать мало-мальски высокого положения в ведомстве.
Впрочем, его это и не заботило. Он предпочитал находиться в гуще оперативных событий, при необходимости сыграть в покер даже с дьяволом. Не служить тому, кого не уважаешь, была его рискованной привилегией.
Дюран импонировал ему тем, что при своих возможностях был свободен от маниакального властолюбия, доверяя ему сведения даже без намёка на ответную услугу. Само собой, он владел более обширной информацией, о значимости которой можно было только гадать. Однако же из разговоров с ним, оставалось впечатление, что замыслы его были искренне благородны — спасти мир от войны.
— Может и надо продолжить слежку, — с вялой благосклонностью согласился Дюран. — Мои люди выйдут с вами на связь в любое время.
Он смотрел перед собой, давая понять, что разговор окончен.
Через сутки, тем же способом, каким он прибыл на судно невидимку, Визант вернулся на Британские острова, передав управление своего сыскного агентства своему заместителю, обещав не вмешиваться в их работу и требуя лишь, определённого процента с доходов как владелец.
ГЛАВА 9. Порочность великих тайн.
Крононби получил пакет с дискетами от Дюрана, предназначенный лично для него. С первой же записи он понял, что сведения превзошли его ожидания.
Первая дискета содержала свидетельства убийства учёного ядерщика Пайка, и записи наблюдения за неким русским агентом Спириным. Однако же следующий файл заинтересовал Крононби так, будто в его сети попалась крупная рыба, или же он узнал секрет несметных сокровищ, или тайну Грааля. Дух захватывало от информации, способной изменить мир. У отпрыска древнего дворянского рода в этом тщеславном ажиотаже все страхи сгорали как пушинки огне.