Стражница
Шрифт:
— Раймонд Гаскилл были громилой. Маленькой пешкой. Наши пути пересекались время от времени. У был занят в Чикаго или летел в Денвер. Через некоторое время знакомишься с людьми. Я знал, что он был плохим человеком, — он пристально посмотрел на меня. — Держу пари, ты полагала, что я настолько ужасен, как только может быть человек. Но Гаскилл был намного хуже. Мне всегда хотелось соскоблить с себя кожу, даже только после того, как пожал ему руку. Я знал, что он использует ребят в качестве боксёрской груши, и подозревал, что он делает с маленькой девочкой.
— Пока социальная служба не забрала детей.
— Сотрудница была новенькой, её легко можно было одурачить. Любой серьёзный социальный работник смог бы доказать, что мужчина был не пригоден. Но когда детей вернули назад, он потерял рассудок. Он в последний раз набросился на них, — Билли пожал плечами. — Это было довольно легко замять. Никто не хотел вести расследование о Гаскилле. У него были связи со многими людьми, которые хотели остаться анонимными. У Доннелли был шок. Девочка — Тесс — всё ещё находилась в коме. В Денвере у них не было будущего. Их бы разделили. Поэтому я привёз их сюда, отправил Колина в военную школу, чтобы он научился дисциплине, подобающе похоронил мать и маленького мальчика и нашёл для Тесс пристанище.
— И Колин пришёл к выводу, что в долгу у тебя на всю оставшуюся жизнь.
— Благодарность, — он сощурился. — Его попытка соблазнить тебя показывает, что он не особо благодарен.
— Он уже давно заплатил свой долг. Он был ребёнком, а ты вбил ему в голову, будто спас его.
— Я его спас. Вот такой я, Маура Кэтлин: спасаю людей, которые не могут позаботится о себе сами, и я требую не слишком много, когда в свою очередь ожидаю проявление какой-то лояльности.
— Он тебе благодарен. Но теперь он выходит из игры.
— Моя дорогая девочка, я ценю твою смелость, но у тебя не особо твёрдые позиции для переговоров.
— А я думаю иначе.
— Что у тебя есть такого, что ты могла бы предложить за жизнь Доннелли? Подумай хорошенько, прежде чем ответить. Ведь он тот мужчина, о котором ты говоришь, что любишь его. Поэтому постарайся предложить соответствующую цену за его жизнь.
Я провела пальцем по блестящему стволу пистолета.
— Я знаю, что пожар в «Слайсе» устроил ты. И вторжение в наш дом.
— Это были русские.
Но он не пытался убедить меня с той же настойчивостью, как делал бы ещё неделю назад.
— Юрий Экомов хотел со мной работать. Он не хотел напугать мне до смерти. Но из-за того, что «Слайс» сгорел, ты получишь страховку и сможешь использовать строительную компанию, чтобы восстановить ресторан. Однако прежде всего это должно было мотивировать меня помочь тебе. Полагаю, ты не рассказал маме о своём плане.
— Твоя мать разрешает мне улаживать сложные дела в нашей жизни.
— Возможно. Но мы оба знаем, что она никогда не позволила бы тебе уговорить меня бороться с русской мафией, — я нервничала, мне срочно хотелось проведать Колина. — Ты же собираешь деньги за покровительство, дядя Билли. Так что позволь тебе сказать: оба Доннелии находятся теперь под моей защитой.
— А что я получу взамен?
— Молчание. Я ничего не скажу маме.
Билли фыркнул.
— И это всё? Ты уже во второй раз за два месяца открыто восстаёшь против меня, да ещё сгубила при этом одного из моих лучших людей. Я очень люблю твою мать, но сохранить её благосклонность для меня не так важно, как ты, возможно, полагаешь. Пока она не получит назад свой ресторан, всё остальное отойдёт для неё на второй план, особенно потому, что домой возвращается твой отец. Она простит меня, потому что хорошая христианка, потому что мы одна семья и потому что ценит то, что я сделал для нас, — он зацокал языком. — Разыграй карту получше.
До меня дошло, что он имеет ввиду, и на сердце стало тяжелее, чем было ощущение пистолета в руке. Всё это время он хотел именно этого. Я недооценила Билли. В очередной раз.
— Экомов, — тихо сказала я.
Он улыбнулся.
— Он хочет работать вместе с тобой. Тебе просто нужно будет передавать ему отобранную информацию.
Если это цена за жизнь Колина, хорошо. Но я хотела, чтобы условия были ясными.
— Впредь ты оставишь Доннелли в покое. Обоих. Ты будешь платить счета Тесс, а Колин может покончить со всем и уйти, когда захочет. И куда захочет.
— Он может, но не ты. Ты согласишься остаться в Чикаго. Откажись от своих нелепых планов насчёт Нью-Йорка. Здесь тоже есть вполне хорошие колледжи… и когда-нибудь место в компании.
Я начала задыхаться. Одно дело остаться на своих условиях, чтобы появился шанс с Колином, но совсем другое связать себя в качестве пешки Билли.
— Но…
— Это моя цена за жизнь Доннелли. Что скажешь?
Должен быть выход. Я его найду. Только не сейчас. В настоящий момент жизнь Колина важнее всего. Я заплачу любую цену, которую назначит Билли.
— Договорились, — мой голос не дрожал, в нём не было никаких заминок. Я больше никогда не позволю ему увидеть мою слабость.
— Прекрасно.
Я встала, чтобы уйти, но он продолжил:
— Знаешь, он узнает об этом.
— Не от меня, — сказала я. — И не от тебя, или с нашим соглашением будет покончено.
— Правда имеет привычку рано или поздно всплывать. Он выяснит, что ты сделала, и ты его потеряешь. Этот мужчина живёт, чтобы защищать людей, которых любит, а ты перевернула всё с ног на голову. Он просто неспособен простить тебе это. Ты его потеряешь, Мо.
— Потерянный лучше, чем мёртвый, — ответила я и проигнорировала ледяной ком страха, поселившейся у меня в груди.
Глава 48
Дверь в мастерскую Колина была выбита, замок вырван из дверного проёма, поэтому войти было легко, но на тот случай, если он и Лена подготовились встретить незваных гостей, я постучала в дверь квартиры.
— Это я.
Я услышала шарканье задвижки, и Лена приоткрыла дверь.
— С тобой всё в порядке?
— Мне холодно. Впусти меня.