Стрекоза в янтаре. Книга 2. Время сражений
Шрифт:
— Что случилось? — повторяла она. Каким бы незначительным ни был этот несчастный случай, он оставил заметный след на лице Айена. Один глаз у него наполовину заплыл, и на этом месте был огромный синяк. И вдоль одной щеки тянулся свежий шрам.
— Со мной все в порядке, — сказал он, ласково похлопывая обнимавшую его Дженни по спине.
Они обнялись, неловко зажав между собой маленькую Мэгги.
— Только небольшой синяк здесь и здесь.
— Спускаясь по склону холма в двух милях от деревни, по очень плохой дороге, мы спешились
— Деревянную ногу, — добавил Айен.
— Нам пришлось мастерить новую ногу, поэтому мы и задержались, — подытожил Джейми.
— И все это из-за крота! — с досадой воскликнула Дженни.
Молчаливые, мы вошли в дом. Миссис Крук и я стали подавать ужин, а Дженни промыла рану на лице Айена настойкой лесного ореха и взволнованно расспрашивала о других ранах и ушибах.
— Ничего страшного, — уверял ее Айен. — Только синяки здесь и здесь.
Однако я заметила, что обычная его хромота еще больше усилилась. Мы перекинулись с Дженни несколькими успокоительными фразами, пока убирали тарелки, а потом, когда собрались в столовой, чтобы разобрать привезенные сумки, она опустилась на коврик перед Айеном и попросила показать ей его новую ногу.
— Давай снимем ее, — твердо сказала она. — Ты поранился, и я хочу, чтобы Клэр осмотрела твою ногу. Она скорее поможет тебе, чем я.
Ампутация была проведена удачно, и явно опытной рукой. Армейскому хирургу, который ампутировал голень, удалось спасти коленную чашечку и связки. Это позволяло Айену двигаться более свободно. Но при падении коленные связки послужили скорее помехой, нежели преимуществом.
При падении Айен сильно повредил ногу. Острый конец протеза поранил культю, и уже только поэтому было просто невозможно опираться на нее. Вдобавок оказалось вывихнутым колено. Оно распухло и воспалилось.
Добродушное лицо Айена было таким же красным, как и поврежденная конечность. Я понимала его состояние и знала, что он сейчас ненавидит себя за свою временную беспомощность. Его смущение было так велико, что его можно было сравнить разве что с болью, которую причиняли его больной ноге мои прикосновения.
— Вот здесь у тебя порвано сухожилие, — сказала я, осторожно ощупывая опухоль под коленом. — Не могу сказать, насколько это серьезно, но достаточно серьезно. Здесь скопилась лимфа, поэтому нога опухла.
— Ты можешь ему помочь, Саксоночка? — Джейми заглянул через плечо и нахмурился.
Я покачала головой:
— Вряд ли. Разве что наложить компресс, чтобы уменьшить опухоль. — Я посмотрела на Айена, стараясь придать своему лицу самое бодрое выражение, которому научилась у матушки Хильдегард. — Сейчас тебе нужно лечь в постель. Завтра для утоления боли можно будет выпить виски. А сегодня я дам тебе настойку опия, чтобы ты мог уснуть. Полежи хотя бы недельку, посмотрим, как пойдут дела.
— Я не могу! — запротестовал Айен. — Мне нужно укрепить
— И привести в порядок ногу, — твердо заявил Джейми. Он бросил на Айена взгляд, который я называла «хозяйским», заставлявший безоговорочно подчиняться ему. Айен, выросший рядом с Джейми, деливший с ним детские забавы и наказания, всегда держался с ним на равных, поэтому не был столь сильно подвержен гипнотическому воздействию Джейми, как большинство обитателей поместья.
— Черта с два, — хладнокровно сказал он. Его горячий взгляд вонзился в Джейми, в нем были и боль, и гнев, и жгучий протест, и еще что-то, чего я не поняла. — Ты считаешь, что у тебя есть право приказывать мне?
Джейми отпрянул назад, покраснев так, словно получил пощечину.
— Нет, я далек от того, чтобы приказывать тебе. Но могу я попросить тебя немного поберечься?
Их глаза встретились и некоторое время вели диалог на языке, понятном только Джейми и Айену. Наконец плечи Айена поникли, он расслабился и кивнул, криво улыбнувшись:
— Попросить можешь. — Он вздохнул и, морщась от боли, потрогал шрам на щеке, потом протянул руку Джейми и, пересилив себя, попросил: — Помоги мне добраться до спальни, а?
На одной ноге Айену нелегко было преодолеть два лестничных пролета, но наконец все было позади. У дверей спальни Джейми передал Айена на попечение Дженни. Хотя я не особенно понимаю гэльскую речь, мне показалось, что Айен сказал что-то вроде: «Всего тебе хорошего, брат».
Джейми помолчал, затем обернулся и, улыбаясь, сказал в ответ:
— Тебе тоже, брат.
Я пошла вслед за Джейми в нашу комнату. По его осанке было видно, что он очень устал, но мне хотелось поговорить с ним перед сном.
«У меня только синяки, здесь и здесь», — сказал Айен, успокаивая Дженни. Это была правда. Синяки у него были. Но кроме синяков на лице и ноге, я заметила их еще у него на шее. Нет, подумала я, крот тут ни при чем.
Вопреки моим ожиданиям, Джейми не собирался немедленно заснуть.
— О, разлука делает любовь горячее, не так ли? — воскликнула я.
Кровать, вчера казавшаяся такой широкой, стала маленькой.
— Мм… — пробормотал он в ответ, прикрыв глаза. — Любовь? О, это прекрасно. Продолжай, пожалуйста. Как приятно слышать такие слова.
— Хорошо. Только позволь мне задуть свечу.
При открытых ставнях в комнате было светло от снега и без свечи, и мне отчетливо было видно Джейми, нежившегося под теплым одеялом. Я присела рядом и, взяв его правую кисть, нежно погладила ее.
Он глубоко вздохнул и даже застонал, когда я приступила к массажу, начав с кончика большого пальца. Затекшие от долгого держания поводьев пальцы постепенно согрелись и расслабились от массажа. В доме было тихо, в комнате холодно. Мне было приятно ощущать тепло его тела и наслаждаться интимностью прикосновений.