Стрела Габинчи
Шрифт:
Тело Клауса содрогалось от сладких конвульсий, он вскрикивал, извивался, но этот страшный танец на полное истощение его плоти никак не заканчивался.
Наконец госпожа пощадила его. Клаус смог открыть глаза и увидел расплывающиеся красные огни, а Рамунция с улыбкой следила за своей жертвой.
Решив, что время настало, она откинула левую руку и зашарила на низком столике. Когда она нашла, что хотела, по потолку скользнул «зайчик» от узкой полоски стали.
Заметивший этот блеск Клаус вскинул руку и успел перехватить нацеленный
– Что вы делаете?! – закричал он. – Прекратите!
Но в руке Рамунции оказалось столько силы, что Клаус понял – в таком единоборстве она его убьет.
Собрав все силы, он проскользнул под рукой с кинжалом и, перескочив через Рамунцию, оказался на полу, отделавшись легким порезом предплечья. Но не успел он сориентироваться, куда бежать, как Рамунция соскользнула с кровати и атаковала его, размахивая сверкающим клинком.
В сторону полетел столик, развалился стул. Клаус ударился спиной о стену, Рамунция схватила его левой рукой за горло, чтобы правой нанести верный удар.
Он отчаянно сопротивлялся, пытаясь удержать руку с кинжалом и одновременно освободить горло от цепких пальцев.
– Отпустите меня, Рамунция! – хрипел Клаус.
– Я не Рамунция, глупый щенок, я – Манего! Манего, пожиратель людей!
Внешность красавицы быстро менялась. Проступали незаметные прежде надбровные дуги, плечи становились шире, а под кожей вздувались мышцы.
Отчаявшись побороть Рамунцию, Клаус ткнул ей в глаза пальцами, а когда она от неожиданности ослабила хватку, со всей силы ударил ее головой в лицо.
Удар получился такой силы, что Клаус был уверен – Рамунция свалится, однако она лишь подалась назад и, встряхнув головой, снова бросилась на жертву.
В поисках оружия Клаус перепрыгнул через длинный сундук и выхватил из угла трость с медным набалдашником. Такое оружие было ему привычным, первым же ударом он выбил у Рамунции кинжал, который залетел под кровать.
– Ах ты, щенок! – взвыла она и, лязгнув зубами, бросилась Клаусу в ноги. Он ударил еще раз, но это ее не остановило. Обхватив Клауса за ноги, она оторвала его от спасительной стенки и перебросила через себя, в гущу сваленных стульев, обломков столика и нескольких разбитых ламп, а затем настигла одним прыжком, и два мокрых от пота тела снова сплелись, извиваясь в свете уцелевших ламп.
Клаус, не переставая, лупил Рамунцию по голове, а она полосовала его ногтями и пыталась душить. В какой-то момент ему снова удалось выскользнуть, и он бросился к оброненной трости. Рамунция метнулась следом, но нарвалась на страшный и отчаянный удар набалдашником.
Это было уже выше ее сил, она свалилась без чувств. В комнате воцарилась тишина, стало слышно, как потрескивают за красными стеклами фитили масляных ламп.
Клаус отшвырнул трость, подхватил сапоги, исподнее, куртку, штаны и обмотки. Затем нашел оброненный узелок со стираным бельем и выскочил из апартамента в коридор, застав там переполошенных Ригарда и Галлена.
Хозяин держал в руках меч, а Ригард – трофейный кинжал.
– Она… Она пыталась меня убить, – пожаловался им Клаус, но ни Ригард, ни Галлен не произнесли ни слова.
– Вот белье, ваше благородие, – промямлил он, протягивая хозяину узелок.
– Уведи его, и запритесь на замок, – сказал Галлен Ригарду. – А я пойду поговорю с приказчиком.
78
Ригард так и поступил. Он затащил обнаженного и окровавленного Клауса в прихожую, провернул ключ два раза и, снова глянув на приятеля, в ужасе всплеснул руками.
– Клаус, что ты там делал?! Как ты туда попал?!
– Вот стираное белье, – пробубнил тот, протягивая узелок.
– Какое белье?! На тебе места живого нет!
Схватив злосчастный узелок, Ригард бросил его на кровать хозяина, потом забрал у Клауса сапоги и одежду, после чего тот без памяти свалился на пол.
– Клаус! Клаус! – сквозь слезы закричал Ригард, глядя на неподвижное, окровавленное тело приятеля.
В дверь постучали.
– Кто та-а-ам?! – страшным голосом спросил Ригард. Он боялся, что за дверью именно то, что погубило его друга. – Кто та-а-ам? Кто-о-о?!
– Это я, твой хозяин… Открой.
Ригард отпер замок, но дверь приоткрыл совсем чуть-чуть, чтобы убедиться, что это именно хозяин.
Галлен вошел в прихожую, все с тем же мечом в руке. За ним появился заспанный и перепуганный лакей с медным тазом и кувшином.
– Смойте с него кровь, а потом смажьте порезы перегонкой.
– Чем?
– Я сейчас дам. Начинайте.
– Но он не дышит, ваше благородие! А вдруг он умер? – запричитал Ригард.
– Жив он, не болтай глупостей.
Галлен вышел в свою комнату и прикрыл дверь, а Ригард нагнулся над Клаусом, прислушиваясь, дышит ли тот на самом деле. Клаус дышал, но едва заметно.
– Страсти-то какие, ваша милость! – заскулил лакей.
– Давай, поливай мне, – приказал ему Ригард, держа тряпку над тазом.
Слуга полил, и Ригард осторожно дотронулся до плеча Клауса. Тот вздрогнул и что-то пробормотал.
– Живой… – произнес Ригард, улыбаясь, и начал протирать кровоточащее тело.
– Страсти-то какие, ваша милость! Приказчик-то наш за мессиром Манфредом послали!
Ригард выжал красноватую воду в таз, лакей снова полил ему, и работа продолжилась.
– Кто такой этот мессир?
– Мессир Манфред в нашем городе главный по нечисти.
– Что это значит?
Ригард отжал красную воду, лакей снова слил ему, нервно подергивая бровями от желания немедленно рассказать все, что знает.
– Если у кого-то дома нечисто или кто из свинца золото льет, так сейчас же вызывают мессира Манфреда, а он уже наводит порядок.
– Так ты думаешь, что там это самое? – Ригард кивнул в сторону соседнего апартамента.