Стрела Габинчи
Шрифт:
– Правильно.
Прибыл трактирщик с помощником, и на столе появились похлебка и каша – все разом. Потом принесли корзинку с еще теплым хлебом и покрытый испариной кувшин с холодным пивом.
– Ну наконец-то! – обрадовался Ригард и начал с каши.
83
После обеда и получасового отдыха вторая половина дня прошла спокойно, не ознаменованная никакими происшествиями.
Клаус уже заметил, что там, где они с Ригардом обязательно нарвались бы на неприятности, Галлен одной лишь осанкой внушал
Когда день подошел к концу, путники, так и не достигнув никакого значительного поселения, были вынуждены просить ночлега у зажиточного крестьянина, поддерживающего достаток за счет большого свинарника. Запах от его свиней чувствовался во всей близлежащей местности к западу и юго-западу от фермы – по направлению ветра, однако выбирать не приходилось. Галлену пообещали кров и еду за три крейцера, и он согласился.
Батраки приняли у путников жеребца и мула, разгрузив их и умело расседлав. Галлен постоял на высоком крыльце, наблюдая за тем, как обходятся с его скакуном, и остался этим доволен. Затем вошел в просторную комнату, где хозяева уже собрали для гостей обильное угощение.
Здесь были рулеты, окорок, холодец, шкварки – весь стол оказался заставлен тем, что давала свиная ферма. Ригард с Клаусом отдали угощению должное.
Каши им не подавали, но этого и не требовалось, поскольку помимо мясных блюд на столе были всевозможные соленья из деревенских погребов.
После обильного ужина хозяйка и помогавшая ей работница принесли пива двух сортов, и хозяин наконец решился поговорить с важным гостем на интересующую его тему. Он чуть подвинул табурет к Галлену, поднял кружку с пивом и сказал:
– Ну, за хороших постояльцев!
– И добрых хозяев, – ответил ему Галлен, поднимая свою кружку.
Все выпили. За окном залаяла собака, хозяин привстал, выглядывая в темное окошко, как будто кого-то ждал.
– Я вот чего спросить хотел, ваше благородие…
Хозяин вернулся на место и снова налил Галлену и себе, Клаус с Ригардом налили себе сами.
Ригард подмигнул полной работнице, та смутилась.
– Вы издалека сюда ехали?
– Из Ярселя.
– Из Ярселя путь неблизкий. Много ли вам на дороге чужаков попадалось?
– Что значит «чужаков»?
– Ну, этих – низкорослых, которые теперь расплодились в наших краях.
– Я все еще не понимаю, о ком ты говоришь, – пожал плечами Галлен.
– Про гномов, ваше благородие.
– Ах вот ты о чем! Нет, ни одного не попалось. А что, у вас их много?
– Дык повсюду наниматься идут! И за скотиной ходить, и заборы чинить, и крышу. А теперь уже и в поле просются!
– Чем же это плохо?
– А то плохо, ваше благородие, что они, сказывают, детей воруют.
Во дворе снова залаяла собака, и опять крестьянин привстал, но потом сел на место и, отпив половину кружки, сказал:
– Я так понимаю, ваше благородие, что всякий народ должен жить на своей земле. Сегодня к нам гномы придут, а потом кого ждать – орков? А ведь они близко, дней семь верхом, и вот они – истланские поселения у самого моря. Вам их видеть приходилось, ваше благородие?
– Гномов?
– Нет, истланских орков?
– Только издали.
– Вот! – крестьянин поднял к потолку указательный палец. – А близко-то они так лицом страшны, что даже и не подходи! Ездили мы как-то с мужиками за рыбой вяленой с обозом, так потом рады были, что ноги унесли!
– Обманули вас?
– Да если бы обманули! Так нет, все отдали сполна, да только шутили все страшно, дескать, съедим вас и рыба у нас останется. Как вспоминаю, до сей поры жутко делается.
Хозяин залпом допил пиво, и стало так тихо, что слышно было, как дышит стоявшая у стены работница.
Постоянные подмигивания Ригарда взволновали ее, и она, разрумянившись, теребила край цветастого фартука.
Снова залаяли собаки, сначала далеко, а только потом и во дворе.
– Ну все, это они, – со вздохом произнес хозяин, поднимаясь.
– Кто «они»? – спросил Галлен.
– Да ходит тут один, из деревни, то поросенка заберет, то пива бочонок ему подай. Но вы не беспокойтесь, ваше благородие, я ему отдам, и он уйдет, так что неделю его не увидим.
Хозяин вышел в сени, следом выскочила хозяйка, выговаривая мужу, словно он был виноват в еженедельном откупе.
Собака во дворе стала рваться с цепи, кто-то, видимо та же хозяйка, потащил ее куда-то за дом, а хозяин стал вести переговоры с вымогателями.
До постояльцев в доме доносились его высокий оправдывающийся голос и бас вымогателя, который, судя по всему, требовал добавки к своей обычной добыче.
– Давай сюда своего важного гостя, небось у него-то денежки водятся! – потребовал вымогатель.
Клаус с Ригардом переглянулись, ожидая распоряжений от хозяина, однако Галлен лишь вздохнул и, поднявшись, вышел из дома, придерживая меч за ножны.
– Ой, чего там сейчас будет! – вскрикнула работница и побежала в другую комнату.
– Пойдем, может, помочь придется, – сказал Клаус, и они с Ригардом выскочили на крыльцо.
Однако приятели опоздали. Два человека лежали один поверх другого, а испуганный хозяин стоял возле них, держа лампу.
– Ну и что теперь с ними делать, ваш благородие? – спросил он дрожащим голосом.
– Не знаю, – пожал плечами Галлен. – Можешь за забор вынести, а можешь в речку бросить. Сам решай, а нам покажи комнату, где мы спать будем.
84
Дом свинаря был большой, Галлену, как важному гостю, выделили отельную комнату, а Клаусу с Ригардом досталась проходная, перед комнатой их хозяина. Выданный им тюфяк оказался набит свежим сеном и не колол бока, как тот, на котором они спали в гостинице. Вскоре после того, как все улеглись, Галлен вышел по нужде, а когда возвращался, Клаус не удержался от вопроса: