Стрела Святого Валентина
Шрифт:
— Первая реакция у меня была такая же. Но это только способ выбраться из «могилы».
— Когда нужно сдавать? — спросил Финниган.
— Первого февраля.
— Но мы тогда должны забросить работу с Лэндри, чтобы освободить прессы, — запротестовал старик.
Брайана переводила взгляд с одного мужчины на другого, а потом, медленно вставая на ноги, спросила:
— Заказ для сирот?
— Да, — коротко ответил Майкл. — Это прискорбно, но у нас нет другого выбора.
— Прискорбно? Оставить детей даже без тех нескольких пенсов, которые они могли заработать? Ты называешь это просто «прискорбно»? — Дремавшие эмоции Брайаны выплеснулись наружу.
— А что ты мне предлагаешь делать? Потерять единственную возможность, чтобы поставить жалкую фирму на ноги? — Голос Майкла был непоколебимым.
— Я бы хотела тебе напомнить, что прежде всего ты человек. — Забыв о присутствии Финнигана, Брайана свирепо смотрела на Майкла. — И ты можешь позволить себе как благотворительность, так и любовь, и это не будет слабостью.
— Мне не нужно, чтобы ты объясняла, как мне вести свой бизнес! — зарычал он в ответ, также не сумев скрыть нахлынувших эмоций.
— Ты забрал мою верность и мою любовь, ты растоптал их и выбросил. Я позволила тебе это сделать, и это была моя ошибка. Но я не приму участия в твоих планах вырвать кусок хлеба у детей.
Слова прозвучали как взрыв в напряженной тишине. Майкл не отвечал, и она повернулась, чтобы уйти.
— Мне жаль тебя, Майкл Донован. Ты будешь богатым, но ты станешь несчастным и безумно одиноким.
Раздавленный ее словами, Майкл смотрел, как она выходит из кабинета, уверенный, что на этот раз даже принуждение не вернет ее обратно.
— Ты глупец, — тихо сказал Финниган.
— Спасибо. Она еще недостаточно содрала с меня шкуру?
— Она права, и ты знаешь это. Ты придумал целую кучу оправданий, почему ты не можешь любить ее. Она умная и забавная. Полная новых идей, чтобы вложить их в эту старую кучу хлама. Она безумно старается, чтобы ты не потерял свой бизнес, не потому что он нужен ей, а потому что она точно знает, как ей нужен ты. Довольно неприятно, а? — Финниган с высоты своих шестидесяти с лишним лет внимательно посмотрел на Майкла: — А ты отвергаешь ее потому, что она ирландка. И это настоящая причина. Вот так-то, сынок. Ты можешь называть себя сыном Элизабет Гриффит, но ты все-таки сын Иэрин. И отказ в любви этой девушке не превратит тебя в англичанина. Никогда.
После ухода Финнигана Майкл долго сидел в кабинете, не замечая, как пустое здание окутала темнота. Доказательства его ошибок сложились в безмолвное обвинение. Забота Брайаны о сиротах только подтвердила, что ее не интересуют деньги. В своем стремлении быть правым он не повторил ошибки матери, сделал гораздо хуже: обидел Брайану. Ее гневная вспышка больно хлестнула Майкла. Но мог ли он отбросить все, ради чего работал и о чем мечтал?
К утру Майкл так и не принял решения. Он даже не побеспокоился пойти домой и переодеться. Последняя искорка надежды погасла, когда все работники заняли свои места, а стол Брайаны пустовал. Не вспомнив про пальто, он вышел из здания. Едва переставляя ноги, он вышел на переполненные улицы деятельного города. Летели часы, а он вглядывался в толпу, надеясь, что мелькнет лицо Брайаны.
Бродя без определенной цели, он остановился у «Астории», вспомнив свой первый обед с девушкой. Он слонялся по вестибюлю, пока встревоженный взгляд швейцара вынудил его покинуть ресторан. Майкл вышел на улицу и незаметно для себя подошел к театру Уоллок. Он смотрел на афиши, в которых были представлены новые пьесы, вспоминая, как закончился после спектакля тот вечер, а потом — незабываемая боль следующего утра. Он нанял кеб и ехал, пока не оказался у Кристал Палас и обсерватории Латтинга. Скитаясь по торговым рядам, видя молодые пары, которые прогуливались рука об руку, он вспоминал лицо Брайаны, ее восхищение тем приключением, ее ответ на его первые ласки.
День подходил к концу, и он понял, что не сможет жить без Брайаны, он срочно должен увидеть ее. Майкл нашел еще один кеб и медленно стал возвращаться в город. Проклиная плотное движение и натиск людей, блокирующих его дорогу, Майкл боролся с желанием выпрыгнуть из кеба и пешком дойти до дома Брайаны.
Подъехав к черному ходу, он нетерпеливо постучал. Майкл узнал женщину, с которой встречался раньше.
— Мэри. Мисс Мак Брайд дома?
— Нет, сэр, ее нет. — Он увидел, что она шумно выдохнула, как будто набиралась сил и смелости. — Она на Большом балу для принца Уэльского.
— Но это же только для высшего света. — Майкл подумал, не сошла ли женщина с ума.
— Вам следует знать, что мисс Брайану принимают в самом высшем свете, как и ее дядю и тетю. Это их дом. Она — не служанка.
— Но…
— И я была бы вам очень благодарна, если бы вы больше не стучали в дверь для слуг.
Ошарашенный, чтобы отважиться на дальнейшие расспросы, Майкл повернулся и обнаружил ожидавший кеб. Сев в него, он поехал к дому. Он не мог ответить ни на один возникший вопрос. Почему Брайана искала работу, если она из благородной семьи? Почему она держала это в секрете?
Подъехав к дому, Майкл расплатился и открыл дверь. Только сейчас он пришел к тому же ощущению, которое сразу почувствовала Брайана. Это был ужасно одинокий дом. Почему он этого раньше не замечал? После того, как лампы были зажжены и в камине затрещал огонь, Майкл опустился на ковер, вспоминая вечер, когда они были вместе. Память медленно восстанавливала все прошедшие события…
Майкл неожиданно вздрогнул, когда вспомнил слова Финнигана: «Потому что она ирландка». Насколько правдиво это обвинение? Было ли это той причиной, из-за которой он не заметил очевидные вещи, решив, что она слуга в своем собственном доме? Как он мог убедить себя, что ей пришлось одолжить одежду для бала у добрых хозяев? А где же тогда она получила образование, кто обучил ее светским манерам?
Майкл вспомнил потраченную впустую жизнь своего отца и понял, что он не мог пойти по этому пути. Гордость, унаследованная от деда, и кропотливо им выстроенная империя не позволяли ему отвлечься от четко выстроенного плана. Воспоминания об этом больно отозвались в сердце мужчины. Майкл посмотрел на пламя в камине, пытаясь разобраться, что же было его жизненными убеждениями, и к чему он пришел уже после встречи с Брайаной.
Он не мог больше отрицать, что девушка тронула его, согрела его сердце, поселив в нем надежду и очарование. Полено треснуло, послав сноп искр на решетку, защищающую бесценный ковер, покрывающий пол. Наверное, и он огородил себя такой же преградой, чтобы ни одна искра любви, неожиданности, страсти не долетела до него…