Стрела времени (сборник)
Шрифт:
— Что?
— Деньги! — прохрипел Келли из последних сил.
— Но…
— Немедленно! — рыкнул Келли.
Поул выпрямился и несколько секунд, не отрываясь, смотрел на изувеченного боксера. Затем повернулся и вышел.
Келли лежал, тяжело дыша. Он не мог шевельнуть правой рукой: знал, что она сломана. Из носа и рта продолжала течь кровь. Боль пульсировала в его теле, все оно было как одна сплошная рана.
Через некоторое время ему удалось приподняться на локте и повернуть голову. Наболевшие мускулы шеи мешали ему, но Келли поворачивал голову до тех пор, пока не увидел стоящего в углу Максо. Убедившись, что с роботом
Когда Поул вернулся, Келли опять поднял голову. Механик подошел и, опустившись рядом с ним на колени, снова начал вытирать лицо боксера.
— Ты получил деньги? — спросил Келли хриплым шепотом.
Поул тяжело вздохнул.
— Ну?
Поул с трудом проглотил комок в горле.
— Только половину, — сказал он.
Глаза Келли уставились невидящим взглядом в лицо механика, рот приоткрылся. Казалось, он не верит своим ушам.
— Он сказал, что не будет платить пять сотен за один раунд.
— Что ты говоришь? — раздался наконец голос Келли. Пытаясь встать, он оперся на правую руку. Смертельно побледнев, Келли с приглушенным криком рухнул на пол. Голова глухо ударилась о сложенный пиджак.
— Не может… не может… этого быть, — прохрипел Келли.
Поул нервно облизнул сухие губы.
— Стил… ничего нельзя поделать… Там с ним несколько парней… типичные гангстеры… — Он опустил голову. — А если он узнает, как было дело, он может забрать все… не дать ни цента…
Лежа на спине, Келли не отрываясь смотрел на голую электрическую лампочку под потолком. Грудь его содрогалась от рыданий.
— Нет, — шепнул он. — Нет…
Прошло несколько минут, долгих, как часы. Поул встал, принес воды, вытер лицо Келли и дал ему напиться. Затем он открыл свой чемоданчик с инструментами и пластырем заклеил раны на его лице. Правую руку Поул уложил в импровизированный лубок.
Через четверть часа Келли поднял голову.
— Мы поедем на автобусе, — сказал он.
— Что?
— Мы поедем на автобусе, — медленно повторил Келли. — Это нам встанет только в пятьдесят шесть зелененьких. — Он пошевелился и поднял голову. — Тогда у нас останется почти две сотни. Мы купим ему… новую пружину… и линзу фотоглаза… и… — Комната снова окуталась черным туманом, он мигнул и закрыл глаза. — И масляной смазки, — добавил он немного погодя. — Целую ванну масла. Он снова будет… будет как новенький…
Келли перевел взгляд на механика и продолжал:
— И он снова будет в порядке. Он будет, как и раньше, в отличной форме. И мы обеспечим его хорошими схватками. — Келли замолчал и с трудом вздохнул. — Его нужно только немного подремонтировать. Новая пружина, линза — это поставит его на ноги. Мы покажем этим мерзавцам, что может сделать Б-2, наш старый добрый Максо. Верно?
Поул посмотрел на лежащего ирландца и тяжело вздохнул.
— Конечно, Стил, — сказал он.
Льюис Пэджетт
“Все тенали бороговы…”
Нет смысла описывать ни Унтахорстена, ни его местонахождение, потому что, во-первых, с 1942 года нашей эры прошло немало миллионов лет, а во-вторых, если говорить точно, Унтахорстен был не на Земле. Он занимался тем, что у нас называется экспериментированием, в месте, которое мы бы назвали лабораторией. Он собирался испытать свою машину времени.
Уже подключив энергию, Унтахорстен вдруг вспомнил, что Коробка пуста. А это никуда не годилось. Для эксперимента нужен был контрольный предмет, твердый и объемный, в трех измерениях, чтобы он мог вступить во взаимодействие с условиями другого века. В противном случае по возвращении машины Унтахорстен не смог бы определить, где она побывала. Твердый же предмет в Коробке будет подвергаться энтропии и бомбардировке космических лучей другой эры, и Унтахорстен сможет по возвращении машины замерить изменения, как качественные, так и количественные. Затем в работу включатся Вычислители и определят, где Коробка побывала: в 1000000 году Новой эры, или в 1000 году, или, может быть, в 0001 году.
Не то чтобы это было кому-нибудь интересно, кроме самого Унтахорстена. Но он во многом был просто ребячлив.
Времени оставалось совсем мало. Коробка уже засветилась и начала содрогаться Унтахорстен торопливо огляделся и направился в соседнее помещение. Там он сунул руку в контейнер, где хранилась всякая ерунда, и вынул охапку каких-то странных предметов. Ага, старые игрушки сына Сновена. Мальчик захватил их с собой, когда, овладев необходимой техникой, покидал Землю. Ну, Сновену этот мусор больше не нужен. Он перешел в новое состояние и детские забавы убрал подальше. Кроме того, хотя жена Унтахорстена и хранила игрушки из сентиментальных соображений, эксперимент был важнее.
Унтахорстен вернулся в лабораторию, швырнул игрушки в Коробку и захлопнул крышку. Почти в тот же момент вспыхнул контрольный сигнал. Коробка исчезла. Вспышка при этом была такая, что глазам стало больно.
Унтахорстен ждал. Он ждал долго.
В конце концов он махнул рукой и построил новую машину, но результат получился точно такой же. Поскольку ни Сновен, ни его мать не огорчились пропажей первой порции игрушек, Унтахорстен опустошил контейнер и остатки детских сувениров использовал для второй Коробки.
По его подсчетам, эта Коробка должна была попасть на Землю во второй половине XIX века Новой эры. Если это и произошло, то Коробка осталась там.
Раздосадованный, Унтахорстен решил больше не строить машин времени. Но зло уже свершилось. Их было две, и первая…
Скотт Парадин нашел ее, когда прогуливал уроки.
К полудню он проголодался, и крепкие ноги принесли его к ближайшей лавке. Там он пустил в дело свои скудные сокровища, экономно и с благородным презрением к собственному аппетиту. Затем отправился к ручью поесть.
Покончив с сыром, шоколадом и печеньем и опустошив бутылку содовой, Скотт наловил головастиков и принялся изучать их с некоторой долей научного интереса. Но ему не удалось углубиться в исследования. Что-то тяжелое скатилось с берега и плюхнулось в грязь у самой воды, и Скотт, осторожно осмотревшись, заторопился поглядеть, что это такое.
Это была Коробка. Та самая Коробка. Хитроумные приспособления на ее поверхности Скотту ни о чем не говорили, хотя, впрочем, его удивило, что вся она оплавлена и обуглена. Высунув кончик языка из-за щеки, он потыкал Коробку перочинным ножом. Хм! Вокруг никого, откуда же она появилась? Наверно, ее кто-нибудь здесь оставил, из-за оползня она съехала с того места, где прежде лежала.