Стрельцов. Человек без локтей
Шрифт:
В пятидесятые годы он больше мячей забивал с прорыва, обходя по ходу стремительного движения к воротам нескольких оборонцев. Но и во второй своей жизни в футболе голов в прежнем стиле совсем немало — Вартанян насчитал двенадцать таких завершаемых голом прорывов, ставших редкостью при лучше организованной обороне, причем в девяти случаях Стрельцов обыгрывал защитников на скорости. Зрелый Стрельцов очень много играл на опережение, стартовый рывок по-прежнему бывал губителен для опекавших его игроков…
Но, повторяю, прежние эффекты в нынешней игре меньше запоминались оттого, что публика чувствовала: суть теперь в ином. Он не только отдавал партнерам великолепные пасы, но и научился заряжать их своей энергетикой,
И, конечно, стоял он на поле не меньше, чем раньше. Но теперь он и из статичного положения вселял в защитников столько же тревоги, сколько и в движении. Обострить игру пасом он мог теперь с любой позиции, не двигаясь с места; защитникам легче было вести с ним силовую борьбу, чем угадывать — нередко тщетно — задуманный им ход.
Эдик говорил потом, что в шестьдесят пятом до конца первого круга он досконально разобрался в особенностях и возможностях своих новых партнеров. Говорил, что ему, например, совершенно неважно, на какой позиции фактически играет, например, Володя Щербаков. Когда тот перемещался в центр, Стрельцов уходил на левый фланг. Ему казалось, что Щербаков успел почувствовать общую с ним игру. И знает, что если откроется, то обязательно получит от Эдуарда мяч.
Он говорил: «Я наизусть всех знал, кто сколько ходов сделает в комбинации, кто мяч начнет водить возле углового флага, и я к его передаче успею пешком дойти, а кто и меня заставит поторопиться. Олег, допустим, Сергеев по центру никогда не пойдет, он убежденный крайний нападающий — сыграет по краю прямолинейно и прострелит мяч обязательно с угла. При его напористости такая прямолинейность часто оправдывалась. И к моменту его прострела я обязанностью считал осложнить жизнь защитникам своим маневром без мяча в штрафной площадке.
В первом круге мне важно было показать партнерам по атаке свою полезность. Нужно было полное их доверие ко мне как к игроку, который может возглавить атаку.
В молодости я обижался, когда мне вовремя не отдавали мяч, — я же был готов, заряжен, я знал, как и когда открыться, и верил в себя в единоборстве с любым защитником. Конечно, не все выгодные ситуации я использовал, но промахов не страшился, не сомневался, что все поправимо, пока игра не закончилась.
А теперь я хотел быть больше полезен другим. Теперь все ходы, которые мне приходили в голову мгновенно, я обязательно представлял и с участием того, чей шанс точно пробить по воротам лучше моего. В прежние времена у меня был идеальный партнер — Кузьма. Он, когда я вернулся, оставался вне сравнений. Но мне нравилась теперь возможность сыграть острее и с тем, кто пока еще не привык играть в тот футбол, который так любили мы с Валей.
Вообще игра в пас мне и в молодости была очень интересна. Конечно, Кузьма для меня делал очень много. Но ведь и я всегда старался ответить ему тем же. Просто у меня, может быть, в большей, чем у него, степени сложилась репутация забивалы, хотя, по-моему, забивал Иванов никак не реже…
Другое дело, что ни в клубе, ни в сборной я не имел права ни на кого перекладывать ответственность при завершении атаки. Форвард должен прежде всего забивать — и я забивал. И в молодости, и потом».
Когда в первом круге победили киевлян, перехватив у них лидерство, — единственный гол забил Щербаков, обыграв финтами трех защитников, — почти все торпедовцы с женами собрались дома у Стрельцова (с отдельной, двухкомнатной квартирой на улице Машиностроительной завод тянуть не стал, а Софью Фроловну оставили на прежней жилплощади).
Собрались не просто отметить победу, а для откровенного и делового разговора.
«Момент для разговора, — вспоминал Эдуард, — был самый удачный. После выигрыша можно без обид послушать и критические замечания. Мы знали „Деда“ — и понимали, что Киев еще прибавит. Но и то понимали, что если приналяжем, то можем им лидерства не уступить… Так вот после победы, когда никому не надо оправдываться, разговор, мне кажется, получился спокойный.
Мы, нападающие, сказали защитникам и Воронину с Бредневым, которые умели помочь обороне очень существенно: «Если вы сможете сзади сыграть по-настоящему строго, мы вам обещаем, слово даем забивать в каждой игре…» И защита наша во втором круге играла ничего, если не считать проходной двор сзади в первом тайме с «Киевом» в Киеве…»
Совсем уж усерьезнить портрет Эдуарда Стрельцова, который начинает складываться по впечатлениям от первого по возвращении в спорт сезона, несколько мешают воспоминания о том же времени Аллы. Семь лет отсутствия Эдика в футболе — это, между прочим, и возраст его дочери Людмилы.
«В шестьдесят пятом году мой ребенок поступил в первый класс, мы с ней идем покупать школьную форму в „Машеньку“ на Смоленской. Выходим — стоит наш красавец, качается. И, конечно, сразу к нам — увидел, узнал. С нами идет, а Милка меня дергает — пусть он с нами не идет, он пьяный, он качается, пусть он с нами не идет! В „Машеньке“, когда мы пришли, он не очень красиво, немножко шумно себя вел: „Вы не можете что-нибудь получше подобрать?“ В общем, пока он там своим карманом шелестел, мы уже все оплатили, конечно. И он нас довел до дома (мы тогда переехали в Кузьминки в шестьдесят третьем году), узнал, где мы живем, стал приходить и меня стал с завода встречать…»
Обещание, данное торпедовскими форвардами своим товарищам, отвечающим за оборону, ими, в общем, выполнялось. Не удалось забить гол во втором круге только ЦСКА. Но и забивать помногу тоже не получалось. Московскому «Динамо» так и вообще проиграли, правда, Стрельцов пропустил матчи и с «Динамо», и с ЦСКА.
Первенство второй год подряд могло достаться не москвичам. Но столичные клубы по-прежнему были выше поддержки и помощи землякам.
Со «Спартаком» играли тяжело. Отчасти выручил Юрий Севидов, попавший с одиннадцатиметрового в штангу. Батанов продолжительное время не выступал за основной состав, но тренеры, работавшие с дублем, уверяли Марьенко, утратившего расположение к Борису, что тот вошел в лучшую форму. Боб вышел на замену со «Спартаком» — и забил единственный гол. Спартаковцам показалось, что из положения вне игры. Вечером Воронин спросил Севидова в ресторане ВТО: «Юра, я не расслышал, что ты там кричал». — «Я сказал, что за уши судьи тащат „Торпедо“», — не стал отпираться центрфорвард.
Теперь Вартанян уверяет меня, что гол забил вовсе не Батанов, а Иванов. Я не могу ему не верить, но вижу отчетливо, как Батанов выскакивает на незамеченный защитниками пас… Я к тому об этом заговорил, подставляя себя критике, что забей гол Стрельцов, я бы его ни с чьим другим не перепутал, как не путаешь ход ферзем с ходами слона или коня…
Психологический подтекст соперничества киевлян с торпедовцами и создавал ту многомерность зрелища, о которой я уже говорил.
Тренерское превосходство Маслова над Марьенко упиралось, однако, в то, что «Дед» вынужден был искать контригру против двух самых любимых своих футболистов — Иванова и Стрельцова. А они, в свою очередь, могли представить, что Виктор Александрович готовит им в ближайшем будущем. И даже трудно выразить, что значило для Виктора Семеновича Марьенко победить в ранге тренера московского «Торпедо» самого Маслова в борьбе за первенство.