Стрелки Шарпа
Шрифт:
– Совершенно верно. – Шарп всегда считал подобные разговоры неуместными. Ему казалось странным, что люди, которые на рассвете выпускали друг из друга кишки, спустя час начинают рассыпаться в комплиментах.
– Лейтенант проявил глупость и решил пожертвовать своими солдатами ради безумия моего брата. – Граф де Моуроморто был к комплиментам не расположен. – Я думал, англичане умнее.
Шарп и французский офицер промолчали.
Увидев графа, Шарп решил, что вести переговоры будет полковник д'Эклан. Встреча его пугала. Он сомневался, что сумеет уговорить
– Сюда, лейтенант!
Офицер провел его через очередную баррикаду и распахнул двери в высокую и некогда красиво обставленную комнату. Справа, среди битого стекла, засели у окон пехотинцы с заряженными мушкетами. Рядом с огневыми позициями стояли перевернутые кивера, полные патронов. Верхняя часть стен и лепной потолок были изрыты пулями. Огромное зеркало над камином было разнесено вдребезги, острые осколки опасно торчали из золоченой рамы. На стене висел продырявленный во многих местах портрет какого-то сурового господина. Солдаты смотрели на Шарпа с враждебным любопытством.
В следующей комнате у окон дежурили около дюжины французов – в основном пехотинцы, изредка попадались кирасиры и уланы. Шарп отметил, что драгун не было вообще. Баррикады состояли из подушек, перевернутой мебели или мешков, из которых, в местах попадания пуль, высыпалась на паркет мука или зерно. Уверенность Шарпа в том, что французы решили сдаваться, пошатнулась. Людей и оружия хватало на долгую осаду. Под сапогами Шарпа захрустел разбитый канделябр.
Посланца ввели в третью комнату, где его ожидали несколько офицеров.
К великому облегчению Шарпа, д'Эклана среди них не было. Навстречу английскому лейтенанту шагнул и едва заметно поклонился пехотный полковник в синем мундире.
– Сэр. – Сорванный голос Шарпа больше походил на карканье.
Левая рука полковника висела на перевязи, щека была рассечена, а шелковый воротник испачкан кровью. Левый ус тоже был в крови.
– Курсо, – кратко представился офицер. – Гвардии полковник Курсо. Начальник штаба.
– Шарп. Лейтенант Шарп. Девяносто пятый стрелковый полк, сэр.
Граф де Моуроморто подошел к окну и уставился на затененный фасад собора. Всем своим видом он показывал пренебрежение происходящим. Судьба Испании была куда выше, чем идущие в комнате дурацкие переговоры.
Между тем слова полковника Курсо показались Шарпу какими угодно, только не дурацкими. Француз извлек из кармана часы, открыл крышку и произнес:
– У вас есть ровно час, чтобы покинуть город, лейтенант.
Шарп растерялся. Он собирался объявить ультиматум, вместо этого высокий седой француз уверенно диктовал свои условия. Курсо захлопнул крышку.
– Вам, наверное, известно, лейтенант, что с севера к городу движется армейский корпус. Он будет здесь через несколько часов.
Шарп растерянно молчал. Во рту пересохло. Чтобы выиграть время, он открутил пробку на фляге и сполоснул рот от соленого привкуса пороха. Сплюнув в камин, он произнес:
– Я вам не верю.
Шарп понимал, что ответ прозвучал не солидно, но он, по крайней мере, сказал правду. Если бы маршалы Ней или Сульт вышли из Коруны, Вивар об этом уже знал бы.
– Вы имеете полное право сомневаться, лейтенант, тем не менее уверяю вас, что армейский корпус на подходе к городу.
– А я уверяю вас в том, что мы сломим ваше сопротивление задолго до его подхода.
– Вы имеете право уверять меня в чем угодно, – так же равнодушно произнес полковник, – но моей сдачи вы не добьетесь. Вы ведь пришли оговорить условия сдачи?
– Да, сэр.
Наступило напряженное молчание. Шарп надеялся, что о сдаче заговорят другие офицеры: французы были окружены, каждая минута боя грозила им новыми потерями. Вдоль стен лежало много раненых.
– Или сдаетесь немедленно, – прямолинейно заявил Шарп, – или я вообще не приму сдачу. Хотите, чтобы я поджег здание?
Курсо рассмеялся.
– Камни долго разгораются, лейтенант. А вам, как я понимаю, недостает артиллерии. Непонятно, на что вы надеетесь. Может, святой Иаков ниспошлет с небес божественное пламя?
Шарп вспыхнул. Граф де Моуроморто перевел шутку, и напряжение в комнате разрядилось смехом французских офицеров.
– О, я наслышан о вашем чуде, – насмешливо продолжал Курсо. – Удивительно, что в эту чепуху втянут английский офицер. У вас есть время на чашечку кофе, лейтенант? Или вы торопитесь сотворить молитву о громе небесном?
– Я вам скажу, куда я тороплюсь! – Шарп отбросил ненавистные условности и заговорил с привычной злостью. – Я поставлю вон на те колокольни своих лучших снайперов. Ваши мушкеты на таком расстоянии бесполезны, а мои ребята попадут в глаз француза с вдвое большего расстояния. У нас в запасе целый день, полков ник, и они превратят эти комнаты в бойню. По мне, лучше убивать французов, чем с ними разговаривать.
– Я вам верю. – Полковник поставил перед стрелком чашку кофе. – Вы можете убить многих моих людей, лейтенант. А я могу подпортить вам церемонию с чудом. – Курсо взял с подноса чашку и с любопытством взглянул на Шарпа. – Хоругвь Сантьяго, так? Вам не кажется, что вы обречены, если хватаетесь за такую глупость? Шарп не стал ни соглашаться, ни спорить. Полковник не торопясь потягивал кофе.
– Я, конечно, не специалист, лейтенант, но мне всегда казалось, что чудеса должны свершаться в обстановке божественного мира, не так ли? – Он подождал ответа, однако Шарп молчал. Курсо улыбнулся. – Я вам предлагаю перемирие, лейтенант.
– Перемирие? – Шарп не сумел скрыть изумления.
– Перемирие! – повторил Курсо, словно объяснял происходящее ребенку. – Полагаю, вы не собираетесь вечно удерживать Сантьяго-де-Компостела? Я так и думал. Вы пришли осуществить маленькое чудо и удалиться. Ну и прекрасно. Я даю слово не стрелять по вашим людям и жителям города, если вы пообещаете не стрелять по моим людям и не штурмовать дворец.