Стрелочники истории. Дилогия
Шрифт:
Как только защитники заметили автоколонну, городские ворота стали спешно закрываться, однако, не дойдя до середины, вновь распахнулись. Видимо, стражники были не готовы увидеть самобеглые повозки, испугались, но в последний момент получили нужные указания и исправили свою ошибку. Автомашины проехали пригородные сады и огороды, обозначенные примитивными оградами – только чтоб скотина не пролезла, приблизились к частоколу, огораживающему посад и остановились, так и не въехав в распахнутые настежь ворота. Афанасьев, помня свой первоначальный проезд по узким улочкам Торжка, решил на сей раз не рисковать, а оставить крупногабаритную технику снаружи и добираться до детинца лишь на внедорожнике.
Все стражники, порскнувшие при виде машин под защиту частокола, понемногу вышли обратно. А один, сверкая начищенными полными боевыми доспехами, только без щита, направился к Лэнд-Роверу. Он уже сообразил, кто тут главный и потому сразу пошел к Афанасьеву. Серега Кларкунов, Алексей Васильев и Александр Осадчий вылезли из кабин Шишиг, дали указание своим бойцам обеспечить охрану автотранспорта и задержанных злодеев. Далеко не расходиться. Бойцы, выпрыгнули из кузовов, расположившись прямо на чьем-то огороде. Все равно все под снегом. Оба прапорщика остались со своими подразделениями и только Серега, пользуясь недавно полученным высоким званием – старший лейтенант НКГБ – почти майор, подошел к легковушке.
Стражник предложил проводить высоких гостей в детинец. Князья съехались два дня тому назад и ждали лишь приезда торжокского князя. На предложение Афанасьева сесть в машину, витязь отказался. А Серега, видя, что переднее сиденье свободно, залез сам, без приглашения. Арсений Николаевич и Геннадий ехали на заднем, плюс – шофер.
– Все равно не уместился бы. – прокомментировал Серега отказ стражника. – С мечом, в шлеме с шишаком, байдане до колен – мало того, что не влезет, так еще и всю обшивку порвет.
Так и поехали – впереди витязь, за ним внедорожник, кативший со скоростью пешехода.
Сам городок выглядел мельче и беднее Торжка. Не слишком высокий частокол из крупных серых бревен. Ни надвратной, ни боковых башен – нет и в помине. Лишь изнутри к частоколу пристроены узкие сходни и мостки с перилами, чтобы можно было хоть как-то оборонять стены. В посаде серые деревянные дома с мелкими слепыми окошками, затянутыми бычьими пузырями, крытые соломой крыши. Улочки настолько узкие, что Ганомаг мог и не проехать. Афанасьев даже мысленно похвалил себя – правильно, что не стал соваться сюда всей колонной.
Детинец, он же кремль, тоже был деревянным и втрое меньше торжокского.
Пока ехали до княжеского терема, подполковник инструктировал своих путников:
– Из машины сразу не вылезать, сначала посидим – покурим, когда вылезем на крыльцо не ломиться. Серега, особенно к тебе относится.
– А я что? Я ничего. – удивился Кларкунов. – А чего ждать то будем?
– Меня тиун просветил. Тут приход гостей, особенно на таком официальном уровне, – это целый ритуал. Что-нибудь не так сделаешь – можешь обидеть на всю жизнь! Во-первых, нужно дать время хозяевам приготовится, самим одеться, прислугу нарядить, прибраться, кого надо – позвать, кого не надо – выгнать с глаз долой. Во-вторых, старший группы идет первым, равные – рядом, а сопровождающие – следом. В-третьих, из двух руководителей первым здоровается – младший по чину, по званию, по достоинству. Если мы с князем коломенским равны, то подойти к крыльцу должны одновременно и поздороваться синхронно. Стало быть, как во двор въедем, они будут в дырочку подглядывать – когда мы к ступеням подойдем. Ведь если раньше выйдешь – свое достоинство уронишь, а позже – гостя обидишь. Потому и говорю, приедем – посидим, покурим. Чтобы хозяева успели все нужное сделать.
– Ага! Чтоб у дырочки успели очередь занять? – засмеялся Серега. – Не, нужно эту самодеятельность на официальный дипломатический протокол переводить. Там достоинство гостя считают в метрах ковровой дорожки. Просто, понятно, и никакой дырочки не нужно.
Едва стражник приблизился княжескому двору, створки ворот поползли в разные стороны, а когда подъехал внедорожник, ворота полностью распахнулись. Машине даже не пришлось притормаживать.
– Так вот для чего пешего пустили! – прокомментировал Геннадий. – Чтоб время точно рассчитать!
Въехали во двор, остановились против высокого резного крыльца. Дворня вроде как занималась своими делами, но переодета была в чистое, а двор терема засыпан слоем рыхлой свежей соломы. Сопровождающий немного постоял впереди машины, потом направился к задней дверце автомобиля, за которой сидел Афанасьев, и жестом пригласил выйти наружу. Офицеры вышли, обошли машину, потоптались немного около нее, а потом направились к терему. На крыльце было пусто, но едва Арсений Николаевич поднял ногу, намереваясь встать на первую ступень, как толстые дубовые двери тотчас отворились, и на крыльцо вышло сразу несколько разновозрастных мужчин в богатых собольих или бобровых шубах, высоких шапках. Из-за их спин появилась румяная девушка в шитой серебром душегрейке поверх темно-синего с серебряным отливом парчового платья, в белоснежном пуховом платке, сквозь который виднелась жемчужная понизь. В руках она держала деревянный корец с горячим сбитнем.
Вышедший из терема самым первым, моложавый мужчина с едва пробивающейся бородкой, примерно семнадцати-восемнадцати лет, всплеснул руками и торопливо спустился со ступеней, демонстрируя высшую степень уважения.
– Князь Арсений Афанасьев?
– Он самый. А Вы – Роман Ингваревич?
– Князь коломенский. – согласился встречающий и тут же представил сопровождающих – мой дядя Юрий Игоревич, князь рязанский; мой брат Олег, князь муромский; князь Олег курский, мой кузен; свояк Владимир, князь углицкий. Евдокиюшка, сестрица моя, подай гостям испить с дороги!
Арсений Николаевич отпил сбитень и, передавая корчагу, представил офицеров:
– Полутысяник Геннадий и полутысячник Сергей.
Офицеры, услыхав свои звания, чуть не поперхнулись, но совладали. Сергей допил, перевернул корчагу, показав, что та пуста, и вернул посуду сестре князя коломенского.
Гости и встречающие потянулись вглубь терема.
Арсений Николаевич снял шинель, фуражку, бросив на руки кому-то из слуг, оставшись в парадной форме подполковника восьмидесятых годов с золотыми погонами. Глядя на него, Геннадий и Серега тоже сняли шинели, но если Геннадий, аналогично Афанасьеву, был в форме старшего лейтенанта конца СССР, то Серега был одет старшим лейтенантом НКГБ 1939 года с петлицами и «шпалами».
Первоначально Афанасьев хотел ехать в своей форме – старшего командира РККА, само собой, почищенной и отглаженной, но Шибалин посоветовал надеть что-нибудь более «блестючее». Как ни как – смотрины «жениха». Благо, после очистки прибалтийских складов из портала в 1993 год, мундиров и знаков различий конца СССР для всех видов войск и на все случаи жизни было с избытком. Афанасьев не долго «ломался», ибо в тайне, с юности, сам мечтал о золотых погонах, аксельбантах и ременной «сбруе» с кобурой. Увы, мундир заката СССР, хотя и с погонами, мало походил на амуницию офицеров царской армии, но на вкус Арсения – смотрелся лучше кителя от 1938 года.