Стрелок-2
Шрифт:
— Ты сегодня рано, — немного удивленно спросила она, но, заметив выражение лица брата, всполошилась и озабочено воскликнула: — Что с тобой, Вадим?
— Вы ещё спрашиваете?! — взвился тот и, может быть, впервые в жизни посмотрел на Антонину Дмитриевну с такой неприязнью.
— Да скажи же ты, наконец, в чем дело?
— Дело в вашем протеже, которого вы, непонятно почему, полагаете моим сыном!
Выпалив это, и дав, таким образом, выход своему раздражению, Вадим Дмитриевич неожиданно успокоился и смог присесть за стол, бросив
— Так что же всё-таки произошло?
— Ничего особенного, — буркнул тот, уже жалея, что дал волю чувствам.
— Настолько, что ты бросил прием, прибежал домой и наговорил мне Бог знает каких глупостей?
— Прости, Тоня, но меня вывели из себя.
— Кто?
— Ну, ты вероятно слышала о графине Богарнэ?
— Морганатической супруге герцога Лейхтенбергского? Да слышала, причем весьма мало хорошего!
— В действительности она ещё хуже, — желчно усмехнулся Вадим.
— Так зачем ты бываешь в таких местах?
— Ну, милая моя, она теперь всё-таки член императорской фамилии, а я по долгу службы вынужден бывать на приемах. Не думаешь же ты, что мы повстречались в бор… в неподобающем месте.
— Хм, я действительно не думала, до сего вечера, что ты можешь бывать в таких «неподобающих местах», особенно начинающихся на…
— Не цепляйся к словам, сестрица! Я просто оговорился.
— Пусть так. И что же случилось, когда ты встретился с графиней?
— Она хлопнула меня по носу веером и громко сказала, что я, оказывается, в юности был шалунишкой!
— И это всё?
— Если бы! Там был ещё великий князь Алексей. Я рассказывал тебе, что он ведет себя со своей новой кузиной совсем не по-родственному? Как, впрочем, и она с ним. Так вот. Увидев меня, Его Императорское Высочество громко фыркнул и громко повторил, к вящей радости собравшихся вокруг него бездельников, — «нам даже в графы и то не завлекательно»!
— Что это значит?
— Я сначала тоже не понял, но потом нашлись «добрые люди» и растолковали мне, в чём тут соль.
— И в чём же? Боже мой, Вадим, рассказывай уже, а то у меня такое чувство, что я тащу из тебя слова клещами!
— Ты знаешь, что такое клещи? — искренне удивился граф.
— О, дорогой мой, с тех пор как я занялась делами «Кирилло-Мефодиевского братства» я многое узнала! Мне теперь прекрасно известно, что такое клещи, топор или молоток. Сколько стоит фунт гвоздей, кубическая сажень тесового леса, а также, как надо договариваться с подрядчиками, чтобы тебя не обманули и сделали всё качественно и в срок.
— Невероятно!
— Ничего особенного. Но ты не закончил.
— Ах, да, прости. Так вот, этот развязный и невоспитанный молодой человек, к которому ты питаешь ничем не оправданную
— Я слышала об этом.
— Но, откуда?!
— Не важно. Просто я знаю, что он работает на фабрике Барановских. Они ведь тоже изобретатели, вот и привечают людей своего склада.
— Да, ты права, без них не обошлось. Так вот, они вместе с Барановским придумали какую-то новую пушку или митральезу или ещё что-то в этом роде и представили её великому князю. Тот, уж не знаю, в шутку или всерьез, предложил этому, как его, Будищеву, поступить во флот. Ты, верно, слышала, что туда требуются механики, и гальваники, и Бог знает кто ещё, так что берут даже из мужиков и кухаркиных детей.
— И что он ответил? — с интересом спросила графиня, начиная, кажется, что-то понимать.
— А вот то самое и ответил! — с сарказмом воскликнул Вадим Дмитриевич. — «Нам даже в графы и то не завлекательно»! Каково?! А ты мне еще говорила, будто он ничего не желает…
— А разве он сказал Его Императорскому Высочеству что-то другое?
— Что, прости?
— Ну, разве он сказал, что жаждет признания?
— Ты что, его защищаешь?
— Ничуть. Это, действительно, не очень красивое заявление с его стороны, но попробуй поставить себя на его место.
— Я ушам своим не верю!
— Да послушай же. Мальчику не так просто пришлось в жизни. Я видела много незаконнорожденных и могу судить об этом. Ему, наверняка, пришлось с детства терпеть насмешки, много трудиться, чтобы добыть себе кусок хлеба насущного. Было бы странно, если бы его характер не испортился. Однако же он не стал злым или черствым. Вовсе нет, его сердце не чуждо благородство и самопожертвование. Ты же слышал, что он, рискуя своей жизнью, спас на полигоне Барановского и барона Штиглица-младшего?
— Ещё бы я не слышал, ты же мне все уши прожужжала, — пробурчал в сторону Вадим Дмитриевич.
— К тому же он получил недурное для его положения образование, — продолжала ковать железо пока оно горячо Антонина Дмитриевна. — И к тому же у него светлая голова. Если бы ты в свое время позаботился о нем, он мог бы занять завидное положение в обществе и сейчас радовал тебя, а не фраппировал.
— Господи! — взмолился граф. — Ну что же мне сделать, чтобы ты поверила, наконец, что я не имею отношения к его рождению!
— Но ты ведь гостил у дяди Николая? — не собиралась сдаваться сестра.
— Да гостил. Но это было Бог знает сколько лет назад!
— Двадцать три с половиной, — с невинным видом подсказала графиня.
— И что с того?!
— А сколько, по-твоему, лет Дмитрию?
— Нет, это решительно не выносимо! Послушай, я тебе чем хочешь клянусь, я будучи в Будищево, не имел никаких отношений ни с дамами, ни с дворовыми девками, и ни с кем вообще…хм…
— Что же ты замолчал?
— Чёрт возьми… я был уверен, что это сон…