Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли
Шрифт:
Раздался громкий треск. От раздувающейся стены оторвался кусок деревянной решетки, и образовавшаяся дыра превратилась в зрачок единственного глаза. Чуть ниже стена словно скорчилась в судорогах, и получился оскаленный рот с рядом кривых клиновидных зубов. Клочья обоев свисали, как слюни, с губ и десен.
Одна гипсовая рука вырвалась из стены, волоча за собой браслет сгнившей электропроводки, схватила диван и отшвырнула его в сторону, оставив на темной его обивке призрачно-белые отпечатки. Пальцы согнулись – деревянная решетка под штукатуркой опять затрещала, и на кончиках белых пальцев выросли длинные когти в острых зазубринах по краям. Теперь лицо уже полностью
Джейк стряхнул с себя оцепенение. Развернувшись, он выскочил через двустворчатую дверь во второй коридор и побежал по нему сломя голову, пытаясь нащупать в кармане ключ.
Ранец бился о спину. Сердце бешено колотилось в груди, словно вышедший из-под контроля мотор. За спиной у него ревело чудовище, отрывающееся от стены особняка. И хотя в его рыке не было слов, Джейк и так понял, что оно тщится ему сказать, чтобы он остановился, что бежать все равно бесполезно, что он никуда от него не уйдет. Весь дом, казалось, ожил. Все наполнилось эхом ломающихся перегородок и балок. Дребезжащий безумный голос невидимого привратника был как будто повсюду.
Наконец Джейк нащупал в кармане ключ. Но когда он его вынимал, ключ зацепился бородкой за ткань подкладки и выскользнул из влажных от пота пальцев.
Ключ упал на пол, подпрыгнул и исчез в щели между двумя покоробившимися досками.
30
– У парня, похоже, проблемы! – услышала Сюзанна крик Эдди, но голос его донесся как будто издалека. У нее самой были сейчас проблемы… но она уже не сомневалась, что сумеет справиться с ними, несмотря ни на что.
Уж я растоплю эту твою сосульку, мой сладенький, – пообещала она демону. – Я ее растоплю, и что ты тогда будешь делать?
Растопить этот холод ей не удалось, но кое-что изменить она все же сумела. Да, эта гадость, ее пронзающая, не доставляла ей ни малейшего удовольствия, но жуткая боль прошла. И холод тоже исчез. Демон попался в капкан и не мог уже освободиться. И держала она его вовсе не телом. Роланд сказал ей, что пол – это оружие демона, но и слабое место тоже, и он, как всегда, оказался прав. Да, демон ею овладел, но и она овладела им. Сюзанне это все напоминало те зловредные китайские трубочки, куда суешь палец, а вытащить потом не можешь. Причем чем сильнее ты дергаешь, тем крепче палец застревает.
Она цеплялась за эту мысль, как утопающий – за соломинку. Ничего другого ей просто не оставалось. Все остальные ее мысли как будто смело, а ведь ей нужно было удерживать это рыдающее, перепуганное, злобное существо в тисках его же свирепой и все же беспомощной похоти. Оно металось, рвалось и дрожало внутри ее тела, умоляя ее отпустить его, и в то же время оно использовало ее плоть с неистовой жадностью и напором. И она его не отпускала. Не могла отпустить.
А что будет, когда я все-таки отпущу его? – промелькнула отчаянная, жуткая мысль. – Когда я его отпущу, чем он отплатит мне? Чем?
Она не знала.
31
Дождь лил сплошной пеленой, угрожая превратить земляную площадку внутри говорящего круга в море грязи.
– Натяните что-нибудь над моей дверью! – закричал Эдди. – Иначе дождь ее просто смоет!
Поглядев на Сюзанну, Роланд увидел, что она все еще борется с демоном. Глаза ее были полузакрыты, губы стиснуты в жесткой гримасе. Роланд не видел демона и не слышал его, но ощущал его яростные и испуганные метания.
Эдди в сердцах повернулся к нему.
– Ты что, оглох? – Лицо его было залито дождем. – Накрой чем-нибудь эту чертову дверь и ПОЖИВЕЕ, пока не поздно!
Роланд вытащил из сумки первую попавшуюся шкуру и взялся обеими руками за края. Расставив руки как можно шире, он склонился над Эдди, соорудив над ним импровизированный навес. На заостренный конец палки в руках Эдди налипла грязь. Он вытер ее о рукав, оставив на нем полосу цвета горького шоколада, и снова склонился над своим рисунком. Нарисованная им дверь по размерам была поменьше, чем дверь на той стороне барьера – там, где был Джейк, – в соотношении примерно три к четырем, но все же Джейк смог бы пройти сквозь нее… если только ключи подойдут.
Ты, наверное, хотел сказать, если у него есть ключ, – осадил себя Эдди. – Допустим, он его потерял, уронил куда-нибудь… или дом его к этому принудил, что тогда?
Под кружком, изображавшим дверную ручку, он нарисовал пластину, потом помедлил немного, как будто в раздумье, и вывел по центру пластины знакомые очертания замочной скважины:
Тут он снова задумался. Ему нужно еще что-то сделать… но что? Он никак не мог сосредоточиться. Ощущение было такое, что у него в голове бушевал ураган, только вместо сараев, летних уборных и крыш курятников этот вихрь кружил и гнал прочь его мысли.
– Ну давай же, мой сладкий, давай! – кричала Сюзанна у него за спиной. – Что-то быстро ты выдохся! Что случилось? А я-то подумала, ты у нас вроде как племенной жеребец. Слабо тебе, мальчик?
Мальчик. Вот оно!
Крепко сжав в руке палку, Эдди тщательно вывел на верхней панели двери одно слово: МАЛЬЧИК. Едва он закончил последнюю букву, рисунок вдруг изменился. Круг, нарисованный на потемневшей от влаги земле, потемнел еще больше… и поднялся над землей, превратившись в блестящую черную дверную ручку. А из нарисованной замочной скважины – в том месте, где только что все было бурой грязью, – пролился блеклый свет.
Сзади Сюзанна опять закричала на демона, чтобы он не отлынивал и наяривал круче, но, судя по голосу, сама она тоже уже выдыхалась. Скоро силы оставят ее. Очень скоро.
Стоя на коленях, Эдди склонился к земле, точно истовый мусульманин, воздающий хвалу Аллаху, заглянул в замочную скважину, которую сам же и нарисовал, и увидел свой мир и тот страшный дом, посмотреть на который они приходили с Генри в мае 1977-го, не зная (хотя даже тогда Эдди что-то такое почувствовал), что за ними следит мальчишка из другой части города.