Стрелы на ветру
Шрифт:
Круз расхохотался и весело хлопнул мальчишку по плечу: «Лучше уж я буду выглядеть как гребаный мексиканец, поскольку я и вправду мексиканец. Но зато я не голодаю и не ковыряю землю мотыгой. Мои родители здорово ради этого потрудились, да вот только умерли до срока».
Круз тоже умер до срока. Потому-то Итан Круз и сидел сейчас вместе с Томом и Пекому костра, в холмах севернее Остина, и ждал, пока вернется Хэйлоу, вернется и сообщит, что нашел нору Мэтью Старка. И Хэйлоу вернулся.
– Маленькое ранчо, милях в двадцати к северу отсюда. Может, в двадцати пяти. Только его там нету.
Хэйлоу соскочил с храпящей лошади. Придется ему в ближайшее время красть себе новую. У этого здоровяка весом в три сотни фунтов – и к тому же неважного наездника – лошади надолго не задерживались.
– Говорят, будто он побывал в Аризоне и получил от губернатора патент аризонского рейнджера. Чего у нас есть пожрать?
– Я думал, что рейнджеры бывают только техасские, – заметил Том.
– Я тоже так думал, – отозвался Хэйлоу, черпая бобы прямо из котелка и отправляя в рот. – Но так говорят в городе.
– Чего они там, в Аризоне, нанимают в рейнджеры убийц? – удивился Пек.
– А кого это в наше время волнует? – откликнулся Хэйлоу. С бобами он покончил и теперь полез в седельную сумку за вяленым мясом. – Им только одного надо: чтоб человек был опытный.
– Ну, тогда мы тоже можем съездить туда и выправить себе патенты, – сказал Том. – Мы же убийцы.
– Мы убивали только по случайности, – пояснил Хэй-лоу. – А там нужны профессионалы.
– Кто сейчас на ранчо? – спросил Итан.
– Никого, кроме шлюхи и двух ее сучонок, – ответил Хэйлоу.
Итан встал и оседлал коня. Остальные нагнали его перед рассветом, на холме у ранчо Старка.
– Ну чего, подождем его? – поинтересовался Пек. – Подкараулим, когда он будет возвращаться?
– А чего, неплохая идея, – согласился Хэйлоу. – В городе говорили, что он вроде должен вот-вот вернуться.
– Он любит эту шлюху? – спросил Итан.
– Он пришел и забрал ее, – сказал Хэйлоу. – Должно быть, чего-то она для него значит.
– Он ее любит? – повторил Итан.
– Да кто ж это знает, кроме него самого? – отозвался Хэйлоу.
Над трубой поднялась первая струйка дыма. На ранчо кто-то проснулся. Итан пришпорил коня и поскакал вниз по склону.
Когда все было закончено, Итан уже не чувствовал желания дожидаться Старка. Он вообще ничего не чувствовал, кроме подступающей к горлу тошноты. Возвращаться в Эль-Пасо смысла не было. Бордель, конечно, остался, но теперь, со смертью Круза, он превратился в обычный бордель, а Итан так и не научился любить запах свиней.
Они перегнали небольшое стадо Старка через границу и продали в Хуаресе за полцены. Они не знали наверняка, погонится ли Старк за ними, но подозревали, что все-таки погонится.
– Я так точно в этом уверен, – сказал Пек.
– А я нет, – возразил Том. – Из-за какой-то шлюхи?
– А как насчет тех двух сучек? – поинтересовался Хэйлоу.
После того как они побывали на ранчо Старка, Хэйлоу стал есть еще больше. Теперь его вес приближался к четырем сотням фунтов. Новая лошадь Хэйлоу, купленная в Хуаресе, уже начала хрипеть.
Том и Пек ничего на это не сказали, но оглянулись, а это уже само по себе было достаточно красноречивым ответом.
В конце концов они удостоверились в том, что Старк и вправду за ними гонится. Несколько раз они приезжали в какой-нибудь городишко через день-другой после того, как Старк покидал его. И Старк, и сами они петляли, вместо того чтобы ехать по прямой.
– Хватит с меня этого дерьма! – заявил Хэйлоу. – Я отправляюсь домой.
– Какого хрена? – поинтересовался Пек. – Ты что, думаешь, что он тебя не отыщет в Эль-Пасо?
– Не в Эль-Пасо. На Гавайи.
Настоящее имя Хэйлоу начиналось с «Хэелоа» и продолжалось бог весть на какую длину.
– И чего ты там забыл? – спросил Том. – Ты ж говорил, что вся твоя семья, весь город, вообще весь народ перемер от оспы.
– Горы остались. Реки остались. Океан остался. Я скучаю по ним.
Они продолжали держаться вместе, пока не добрались до ла сиудад де лос Анджелес. Там Пек заявил: «Да пошло все на хрен! Если он хочет меня найти, пускай ищет здесь». Том остался в Сакраменто. Его дядя держал там бар и предложил Тому присматривать за шлюхами. «Я же ничего особенно плохого не сделал, – сказал Том. – Я извинюсь, Старк даст мне в морду, и на том мы разойдемся».
Хэйлоу добрался с Итаном до Сан-Франциско. Он надеялся отыскать там корабль, идущий на Гавайи, но, увидев океан, передумал. Здоровяк – теперь Хэйлоу весил около пятисот фунтов и передвигался уже не верхом, а в двуконной повозке – уселся и расплакался, заслышав, как волны плещут о причал. «Слишком много могил там осталось», – сказал он.
Итан тоже застрял в Сан-Франциско. Но однажды, направляясь в бар, он услышал уличного проповедника. «Я пришел призвать не праведников, – сказал проповедник, – но грешников к покаянию». Кто-то сказал «аминь». Невидимые тиски, сжимавшие сердце Итана, внезапно разжались. Он упал на колени и расплакался. Тем же вечером он переступил порог миссии Света Истинного слова пророков Господа нашего Иисуса Христа. Месяц спустя новый миссионер Джеймс Боханнон уже плыл в Японию.
Итан взял новое имя потому, что чувствовал себя переродившимся до полной неузнаваемости. Но истинное перерождение произошло лишь после того, как он вместе с дюжиной других миссионеров добрался в деревню Кобаяси в провинции Ямакава, где им надлежало создать новую миссию.
В день их прибытия в тех краях вспыхнула эпидемия холеры. Через месяц из всех миссионеров в живых остался один лишь Итан. Среди крестьян тоже было много умерших, и местные жители винили во всем чужаков. Итан выжил лишь благодаря тому, что старик-настоятель монастыря Мусиндо, Дзэнгэн, забрал его в монастырь и выходил. Должно быть, настоятель пользовался в этих краях определенным авторитетом: отношение крестьян к Итану изменилось. Они начали приносить ему еду, менять на нем одежду, мыть его. Особенно часто его навещали дети; им было интересно лишний раз взглянуть на Итана, ведь они никогда прежде не видели чужеземцев.