Стрелы над крепостью (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Ну как? Мир? — она протянула руку.
Мишка ответил не сразу. Спросонок не понял, о чем идет речь. Потом вспомнил, высунул голову из-под одеяла.
— Ладно. Мир, — крепко пожал ее руку. — Только не из-за подарка. Я и сам был виноват. На женщин долго сердиться нельзя. И спасибо за подарок, а главное, за помощь! Я ведь там очень важное пропустил.
— Ха-ха-ха! Вот это высказался! Хорош гусь! Сердиться на женщин, значит, нельзя, а помощь принимать можно. Ну ладно. — Она сразу стала серьезной. — Реферат, я вижу, ты переписал. Советую прочесть его сегодня же нашему профессору.
— Почему
— Завтра наш старик уезжает на целых полтора месяца. А мне очень хочется посмотреть, какое у него будет лицо, когда ты вдруг явишься и выдашь все это вслух, в присутствии младших сотрудников. Ой, не могу!.. Она быстро взглянула на Мишку и подавила смех. — Да ты не бойся, никакой каверзы тут нет. Я просто люблю посмеяться, даже из-за пустяков каких-нибудь… Честное слово! А работу написал хорошо, будь уверен! Обстоятельно, честно. Да старик наш такой смешной, что я заранее представила себе… В общем, приходи к пяти часам, знаешь, где базарная площадь, на тот участок. С тетрадью. И прочтешь вслух.
После ухода Лины он еще некоторое время размышлял. Может, не ходить? Ждать еще полтора месяца. А вдруг профессор так и не приедет больше? Выходит, нахвастал: «Реферат напишу, вот увидите». Нахвастал да и смылся… Нет, ничего не поделаешь, придется идти! А Лина — что же, пускай себе смеется. Ну похохочет где-нибудь в сторонке, да и все. Пускай себе.
Сразу же после тренировки он рассказал Димке обо всем.
— Эх, снова поиски срываются! — расстроился тот. — А я уже Кузнецовой сказал, чтобы приходила.
— Подземный ход пойдем искать сейчас же, — решил Мишка. — Он нам очень нужен. Но сначала давай решим, как быть с той песней, про подкоп. Я ее тоже в реферат вставил. Слова я наизусть выучил, но по-настоящему полагается петь, а петь я не умею. И мотив позабыл.
— Мотив я запомнил. Хочешь, спою?
И Димка громко затянул:
А не сильная туча затучилася, Не белая лебедушка прокырчила, Уж идет-наплывает сила темная, Скрипят телеги ордынские…— Здорово! В точности как у бабки Настиной получается. А голос у тебя во! Не то что у меня.
— У меня голос еще лучше был, — похвастался Димка. — В этом году что-то портиться начал. Ничего, отец сказал, что так и надо. Сначала голос окончательно испортится, а потом уж будет нормальный, как у всех. Хочешь, я перед профессором всю песню спою? Мне нипочем.
Вошла Лена. Одета она была по-походному: в брюках, свитере и спортивных башмаках. Голова повязана белым платочком.
— Здравствуйте. Кто это так здорово пел? Со двора слышно. Неужели ты, Анкудинов? Прямо как Робертино Лоретти! Я думала — пластинку крутите.
— Он, — кивнул на друга Мишка. — Пел ту самую былину, помнишь? Бабкину. Собираемся к профессору идти, реферат читать.
— Когда?!
— В шесть. А сейчас идем на поиски.
— Так пусть Дима споет и при профессоре!
Димка скромно потупился. Лена смотрела на него, удивленно подняв брови. Показалось Мишке, что она совсем иначе смотрит на товарища, чем прежде. Вот девчонки! То, бывало: «Красиков, сядь на место… Где уж тебе, Красиков… У Красикова, конечно, тройка…» — и все в таком роде. А стоило Красикову рот открыть, спеть чегото там… Подумаешь, куплетик спел. И — пожалуйста. Уже не «Красиков», а «Дима»… «Пусть Дима споет». Эх!.. А поет все-таки Димка здорово! И как только это у него получается?
— Жаль, что аккомпанемента нет, — с досадой сказала Лена. — С аккомпанементом совсем другое дело.
— Хотите, гитару притащу? — вскочил Димка. — Дома-то я под гитару пою, меня отец научил немного подыгрывать.
— Во дает! — усмехнулся Мишка. — Разве былины под гитару пели?
— Тут гусли нужны, — вздохнула Лена.
— Гуслей у меня нет, — искренне огорчился Вадим. — Жаль. Какие они из себя, гусли эти? Хоть бы взглянуть.
— А вот, на картинке нарисовано!
Мишка отыскал в книге иллюстрацию: старик играет на гуслях.
— Ни разу не видал такого инструмента, — подивился Димка.
Потом ребята быстро собрались: уложили в рюкзак веревку, электрофонарик, буханку хлеба. Лена принесла корзинку с бутылью молока и пирожками. Взяли с собой две лопаты: большой заступ и маленькую саперную лопатку. Дорогой заспорили, с какого места начинать поиски.
— По-моему, сразу начнем оттуда, где вчера эти двое что-то запрятали! — кипятился Димка. — Надо же узнать, что там такое. Даром прятать не будут!
— А если подземный ход где-то ближе? Я предлагаю начать от самого Анкудинова двора и продвигаться медленно по берегу. Искать так искать! — Мишка сердито засопел. — Каждый сантиметр берега надо исследовать.
— Каждый сантиметр — это потом, — заспорила Лена. — Главное, интересно, что они там запрятали. Я — «за».
Двумя голосами против одного приняли решение: начать поиски с того самого выступа над рекой.
Всё же пошли не у самой воды, а выше, вдоль берега. Продирались сквозь кусты, осматривали каждый овраг, каждую расселину. Берег весь состоял из глинистых обрывов. Снизу школьникам хорошо были видны нагромождения глинистых глыб, вкрапленные в них булыжники, трещины, из которых кое-где струилась вода, ручейки сбегали в Тесьму по промытому узкому ложу… Оврагов было множество. И в каждый приходилось спускаться, перебираться через ручей на дне или просто через непросыхающую грязь, потом карабкаться по склону вверх. Для верности Мишка то и дело постукивал лопатой там и тут, кое-где копал. Никаких следов подземного хода не было.
— И угораздило же наших предков на этом берегу город строить! — нетерпеливо воскликнул Димка. — Эх, если бы на том! Поглядите: травка, ровный бережок! Красота!
— Зато доступно. Открытое со всех сторон место, — проворчал Мишка. — Забыл, какие времена были? Тоже строитель нашелся!
Лена остановилась, начала поправлять платок на голове.
— Глядите, ребята! Ведь ясно, что с тех времен берег совсем разрушился. Везде осыпи. А тогда, когда строили город, берег был ровнее, конечно. Может, и лес на склоне рос, только извели его на постройку стен…