Стрелы Перуна
Шрифт:
— Золото, — презрительно бросил Куря. — Где оно?
Может быть, груз, который не поднимут и два коня, ты принес за пазухой. Давай! — Он протянул широкую грязную ладонь. — Сейчас давай! К чему мне тур в степи, пусть будет заяц в казане! А твои обещания — это дым из навозной кучи!
— Подожди, брат. Не кипятись. — Илдей положил руку на плечо Кури. Надар верный человек, я его знаю. Раз он сказал, даст золото — значит даст. Только не все сразу, а половину. Остальное потом...
— Пусть сейчас все дает. А потом... — Куря презрительно засмеялся. — А потом и говорить будем. Арабы хитры и коварны. Знаю я их. Встречались.
— Да, так будет лучше, — поддержал товарища жадный Тарсук. Он даже есть перестал. — Румский царь Никифор уже прислал пятьдесят тысяч динаров за поход в земли Арабистана. Еще столько же обещал потом. Он не обманет, ему это невыгодно... А ты кто? Может быть, ты подослан, чтобы погубить нас, а? Мы окружены воинами царя Никифора. Они злы на нас за то, что наши тумены пожгли крепости и поселения румов на границе с Булгарией. Сейчас, когда Никифор прислал нам золото, кангары отошли назад, в земли царя Петра. Батыры ждут нашего слова...
— Но ты сам признался, — спокойно перебил купец, — вы только потому отозвали ваших воинов, что Никифор Фока бросил вам кость от паршивого осла. Пятьдесят тысяч. — Он презрительно скривился. — По одному динару на воина. Вот это добыча, ха!
— Ну-ну! — Вспыльчивый Куря схватился за рукоять кинжала, и рыжая борода его при этом встала торчком.
— Успокойся, брат, — опять вмешался Илдей.
— Если бы ваши тумены не стояли сейчас рядом с землями Румии, вы бы и этого не получили, — говорил лже-Надар, ни на кого не глядя. — Да и за ваши головы, о цари Пацинакии, никто не дал бы и медной монеты. Мой властелин не чета жадному Никифору, он готов заплатить за дружбу по-настоящему.
Купец посмотрел на Илдея. Тот кивнул, крикнул:
— Самши! Тащи чувал купца!
В кибитку, кряхтя от напряжения, влез задом огромный печенег. Он волоком тащил вместительный кожаный мешок.
— Развяжи! — распорядился Илдей.
Когда мешок был развязан, Илдей отослал воина. Купец встал, запустил руки в чувал. На ковер перед бек-ханами стали ложиться плотные куски драгоценной парчи.
Куря процедил пренебрежительно:
— К чему нам это? Ты золото обещал.
— Будет! — коротко изрек араб и вытащил из чувала один за другим три кожаных мешочка.
— Здесь, в каждом из кошелей, по два-три десятка драгоценных камней. Цена этого богатства, — он указал на мешочки, — сто тысяч золотых динаров.
— Покажи! — Черные глаза Турсука алчно сверкнули.
Купец раскрыл один из кошелей и высыпал его содержимое на ковер. Кроваво-красно сверкнули крупные рубины, брызнула зеленью благородная бирюза, холодно вспыхнули голубые сапфиры, кольнули глаз лучики алмазов. ..
Бек-ханы молча переглянулись: в глазах недоброе. Лже-Надар посмотрел на них с усмешкой:
— Если вы убьете меня, чтобы завладеть этим, — он указал на сокровища, — то до вечера от ваших воинов останется только груда порубленного мяса, а вы сами будете висеть на городской стене. Катафракты готовы к бою, а воинов в отряде стало больше по приказу моих друзей. Эти же друзья подадут сигнал к избиению, если через час я не выйду к ним из вашего стана.
— О чем ты подумал, купец? — Тарсук натянуто улыбнулся. — Мы клятву дали и не нарушим ее. К чему нам твоя драгоценная кровь?
Илдей промолчал.
— Говори, чего ты хочешь от нас? — не счел нужным оправдываться Куря.
Араб ссыпал камни обратно в кошель, аккуратно завязал тесемки, глянул испытующе на бек-ханов. Теперь их лица не были зловеще отчужденными, теперь они источали жадное любопытство.
— Мой властелин хочет, чтобы ваши тумены вернулись на земли Румии и завоевали ее. Арабы помогут вам!
Куря и Тарсук отрицательно покачали головами.
— Я обещал это нашему другу Надару, — вкрадчиво промурлыкал Илдей, глядя в упор на своих соплеменников. — Кто больше платит, тот больший друг!
— Откуда нам знать, сколько платит этот купец, — проворчал Куря. — Камни не золото. Что мы понимаем в них?
— Когда я уйду, вы возьмете из каждого мешочка по нескольку камней, чтобы не возбудить подозрения множеством их. Покажите их любому купцу. Он обменяет вам камни на золото. Тогда узнаете настоящую цену тому, что предлагает вам мой властелин. Только будьте осторожны — много не продавайте.
— Где мы возьмем такого купца? — прохрипел Тарсук, сглатывая слюну.
— Позовите из города. Можно хазарского купца позвать. Хазары толк в камнях понимают. И обмана не будет, и риска меньше, ибо хазары — враги и арабов и ромеев.
— Это правда, — сказал Илдей. — Так и сделаем. Сегодня же!
— Если я не обманул вас, что сделаете вы? — спросил посланник арабского халифа.
— Через десять дней мы снова бросим свои тумены на земли царя Никифора, — твердо пообещал Илдей. — Но когда мы получим остальную плату?
— Когда придете с победой на это самое место, — араб ткнул пальцем в дастархан. — Когда стены Куста-дина [69] содрогнутся от воинственного клика ваших храбрых богатуров.
69
Кустадин (ар.) — Константинополь.
— А если нас разобьют? —мрачно осведомился Куря.
— Значит, вы плохие воины.
Бек-ханы засопели.
— Но... — Лже-Надар поднял палец. — Если вас разобьют под этими стенами, тогда вы получите двойную плату. Да и добычей разживетесь... Чего вы боитесь? Сейчас почти все войска Никифора Фоки в Фессалониках. Они садятся на корабли, чтобы плыть на остров Крит. Воины халифа порубят их там. А в Кустадине всего десять тысяч пеших ратников.
— Стены какие? — Куря округлил глаза. — Их не прошибешь даже таранами.