Стрелы Перуна
Шрифт:
Все судьи по воле Великого подчинены кендар-кагану. Если Шад-Хазар Наран-Итиль — носитель и опора учения Моисея, то кендар-каган защищает сразу все веры, витающие в воображении кочевников. Иначе ему нельзя быть покровителем справедливости — народ перестанет ему верить.
Должность кендар-кагана выборная. Нынешний завоевал ее в словесном споре со многими соперниками. А среди них были мудрейшие из мудрых. Соискатели слыли знатоками обычаев и законов всех народов и племен многоликого Хазарского каганата. Азиз-хан победил всех.
Тогда на базарной площади, при огромном скоплении народа, девять судей пронесли нового кендар-кагана на руках до золотого трона. Трон этот от других отличался некоторым своеобразием. Он походил на обыкновенный квадратный столб высотой в пять локтей, спинки и подлокотников не было. Трон был так узок, что, задумавшись или заснув от скуки, с него запросто можно было свалиться и напороться на мечи, врытые перед троном остриями вверх: по три с каждой стороны. Иноземцы дивились невиданному седалищу, изумленно цокали языками. Но справедливость тем и могуча, что ставит избранников в такие условия, когда, судя других, он бы сам не дремал и постоянно помнил о бренности всего земного!
Говорят, прежний кендар-каган трижды падал с трона и жив оставался: прыгал хорошо — успевал ногой оттолкнуться. Однако это не превратилось в пагубную для народа привычку. В четвертый раз нога соскользнула, и верховный судья вмиг стал похож на муху, наколотую на острие булавки. Народ смеялся. Над неудачниками всегда смеются, и громче всех над теми, кто выше всех сидел и от которого судьба каждого так или иначе зависела...
При посвящении Азизу надели на шею, как тяжкое бремя, пудовую золотую цепь, заняли руки золотой короной и жезлом: это для того, чтобы без излишней волокиты дело исполнял и не куражился над людьми (не больно-то долго усидишь на узком троне, когда на тебе понавешано более полутора пудов, пусть даже золота и самоцветов). Девять судей образовали перед троном Высшей Справедливости живую лестницу из своих тел. Народ с любопытством наблюдал, как его избранник вознесет на трон знаки всеобщего доверия. И тут Азиз-хан доказал, что, кроме мудрости, он обладает крепким телом и отлично развитым чувством равновесия...
Летко Волчий Хвост, увидев церемонию высокого хазарского суда, изумился беззаботности базарных стражников, столь бессовестно обворовывающих своего владыку. Но искушенный в интригах русский посол сообразил, что мудрость «богу — богово, а лисе — куропатка!» родилась на хазарском базаре, а потом уж в несколько измененном виде разошлась по всему свету...
Сегодня по особому реву карнаев народ сообразил, что предстоит суд с участием самого кендар-кагана, и густо повалил на главную базарную площадь. Лавки мгновенно закрылись. Все знали: предстоит зрелище, лицезреть которое можно только раз или два в жизни, если ты не живешь постоянно в Итиль-келе. Кендар-каган Азиз по пустякам простому народу не показывался. Мудрость, которую верховный судья изрекал с высоты золотого трона, новым ослепительным лучом божественного света озаряла самого великого царя, ибо только от его имени все великое и чудесное свершалось на Хазарской земле.
Понятно, что прибегать к суду мудрейшего никто не стал бы по пустому делу: например, спорить о пропаже козы или бурдюка с вином...
В обычные дни золотой столп пустым стоял в глубине огромного шатра, изукрашенного магическими надписями и знаками иудеев, мусульман, христиан и огнепоклонников. Перед входом за длинным столом ежедневно восседали те самые девять судей. К ним мог подойти любой человек и разрешить любое дело, даже о пропаже козы. Уличенный в неправде тут же и наказывался: одного в неволю продадут для оплаты судебных издержек; другого, разложив на колоде, так отпотчуют бичами, что несчастный потом почесывается всю жизнь до гроба; третьему равнодушный палач-катила привычно ссекает голову.
Сказать, что перед судьями в драку толпились страждущие справедливости, — значит отвернуться от истины. Но толпа у шатра собиралась все-таки, и немалая. Однако эти люди жаждали не справедливости, а зрелища: за определенную мзду их впускали в шатер, и они жадно разглядывали седалище для кендар-кагана и пальцами пробовали остроту клинков...
Летко Волчий Хвост вместе с Киршей и Ставром тоже приходил сюда. Руссы дивились, а Кирша даже сказал:
— Не хотел бы яз быть на месте того хакана. Опаско все ж. Н-да-а!
— А яз бы согласился, — ответил беспечный великан Ставр. — Небось немало злата отваливают энтому кендырю?
— Попросись, мож возьмут, — пошутил Летко. — Ты у нас парень рисковый... Вот ежели бы только ума малость...
Ставр очень обиделся на своего начальника за эти слова: не разговаривал с ним и сторонился три дня...
Карнаи продолжали хрипло реветь, смущая народ. Кольцо чернобородых свирепых тургудов копьями сдерживало натиск любопытных. Судей и стола около входа в шатер сегодня не было.
Жрецы Тенгри-хана развели круг дымных костров из благовонного сандалового дерева.
— Сейчас шатер распадется, — заявил знаток из толпы: он уже десять раз за свои шестьдесят лет видел чудо судебной церемонии с участием четырех кендар-каганов. Сегодня ему предстояло увидеть пятого.
— Когда же Справедливейший приедет? — спрашивали знатока несведующие.
— Зачем приедет? Он не приедет, его боги принесут!
— О-о! Велик аллах!
— Он сын адоная!
— Тенгри-хан любит Мудрейшего!
— Спаси и вразуми его, Христос!
— Все боги Хазарии берегут нашего кендар-кагана Азиза и через него говорят устами величайшей справедливости!
Чуть поодаль от шатра, в кольце исполинов-воинов, стояло возвышение для почетных гостей. Среди послов иноземных держав были здесь и правоведы. Один из них, благочестивый старик в огромной чалме, смотрел на волнение толпы презрительно:
— Велик аллах, а Мухаммед — пророк его! Только Коран может судить строго и справедливо, ибо сунны его — воля самого аллаха мудрейшего и всемогущего! Разве может показать правду кендар-каган... Справедливейший, — это слово старик произнес с усмешкой, — если судит он по воле грязных огнепоклонников?!
— Тиш-ше, почтеннейший, — прошептал его сосед, тоже мусульманин. — Если тебя услышат слуги кендар-кагана, ты сразу же потеряешь чалму. Но одной чалмы им мало, поэтому ее отберут вместе с головой... Видишь шест в центре базара? Это — подставка для голов дерзновенных. К тому же судить сегодня будут мусульман, и поверь мне — суд будет справедливым, хотя и без Корана.
Летко Волчий Хвост сидел рядом с Махмудом, доверенным лицом арабского богача Хаджи-Хасана. Многие смотрели на него с завистью — такая честь для уруса! Но, узнав, что этот урус — посол кагана Святослава, умолкали, опасаясь беды. Многие приветствовали Летку поклонами, ибо за полгода он приобрел в Итиль-келе множество знакомых и друзей. Русс учтиво отвечал на все приветствия.